Последняя поэма

Норен старательно закручивал по французской моде усы и так же старательно пренебрегал своей лохматой головой. Он был хорош собой, но, стремясь во что бы то ни стало стать еще красивее, загромоздил свой туалетный стол всевозможными средствами парижской косметики. Его принадлежностей для умывания хватило бы и для десятиголового Раваны. При виде того, как он небрежно бросает дорогую гаванскую сигару после двух-трех затяжек, как ежемесячно посылает свое белье почтовой посылкой в парижскую прачечную, — никто бы не осмелился усомниться в его аристократизме. Его мерки были занесены в книги лучших ателье Европы: рядом с именами индийских князей Патиалы и Карпурталы. Он жеманно растягивал английские фразы, уснащенные жаргонными словечками, и речь его была так же ленива и невыразительна, как вялый взгляд чуть приоткрытых сонных глаз. Знатоки уверяют, что из уст многих английских аристократов голубой крови льется именно такая гнусавая и неразборчивая речь. Кроме того, среди людей его круга он слыл знатоком жокейского жаргона и английских ругательств.

Настоящее имя Кэтти Миттер было Кетоки. Переняв все, что можно было перенять у брата, она создала свой собственный стиль — некую квинтэссенцию всего заграничного. Она обрезала свои длинные волосы, гордость бенгальской девушки, — видимо, подражая головастику, чей отпавший хвост свидетельствует, что он поднялся на новую ступень развития. Она покрывала кремом лицо, хотя цвет его был красив от природы. В детстве черные глаза Кэтти были ласковыми и внимательными, но сейчас она решила, что далеко не каждый достоин ее внимания. Казалось, она никого не видела, а если видела, то не замечала, а если и замечала, то во взгляде ее появлялся металлический блеск. Ее губы, когда-то нежные и мягкие, теперь застыли в презрительной гримасе и напоминали очертаниями изогнутый анкуш.

Я не знаток всех деталей женского туалета и не знаю, как они называются. Но в ее наряде прежде всего бросалась в глаза чересчур прозрачная верхняя одежда, сквозь которую просвечивало нижнее белье. Бо́льшая часть ее груди была всегда обнажена, и она искусно выставляла напоказ свои голые руки, то облокачиваясь на стол или на ручки кресла, то скрещивая их с небрежным изяществом. Когда она затягивалась сигаретой, держа ее пальцами с наманикюренными ногтями, это тоже делалось больше ради кокетства, чем ради курения. Но хуже всего были ее немыслимые туфли на высоких каблуках! Можно подумать, что творец просто не сумел или не успел дать человеку козлиные копыта и теперь сапожники призваны исправить эту ошибку, чтобы каждый из нас мог терзать себе ноги и землю их чудовищными приспособлениями.

Сисси пока занимала промежуточное положение: она делала большие успехи, но еще не получила диплома о полной европеизации. Звонкий смех, неудержимая веселость, забавная болтовня и неукротимая жизнерадостность очаровывали ее поклонников. Она, как Радха, была то женственно спокойна, то ребячливо шаловлива. Ее туфли на высоких каблуках знаменовали победу новой эпохи, но длинные волосы, связанные узлом, свидетельствовали о том, что старая еще не миновала. Хотя нижний край ее сари был на два-три дюйма короче, чем полагалось, зато верхний край скромно прикрывал плечи. Она без всякой надобности носила перчатки, но браслеты были у нее на обеих руках. Сигареты еще не вскружили ей голову, но бетель она по-прежнему жевала с удовольствием. Она не возражала, если ей присылали маринад и консервированный сок манго, но гораздо больше любила праздничные питхе[50] месяца поуш, чем рождественский плам-пудинг. Она научилась танцевать у европейского учителя танцев, но не могла заставить себя кружиться с кем-нибудь в паре в танцевальном зале.

Когда до них дошли толки об Омито, все трое — Сисси, Кэтти и Норен — обеспокоились и отправились в путь. Их тревога была тем более понятна, что они считали Лабонно гувернанткой, то есть одной из тех, кто для того и создан, чтобы губить людей их круга. Наверняка ее привлекали к Омито его деньги и положение! И чтобы освободить его, придется применить всю женскую изобретательность. Четыре пары глаз четырехглавого Брахмы взирают на женщин с любопытством и сочувствием, поэтому Брахма и делает мужчин круглыми дураками, когда дело касается женщин. Значит, если мужчине не поможет родственница, ему самому не освободиться от любовных сетей, сплетенных соблазнительницей.

Обе подруги немедленно разработали план спасения Омито. Разумеется, он ни о чем не должен знать, пока они не разведают силы врага и не осмотрят поле будущего сражения. Тогда будет видно, как лучше справиться с чародейкой!