Последняя роза Шанхая

С самого моего детства мама постоянно рассказывала мне о дне моей свадьбы. Это было бы красиво и прекрасно подошло бы женщине моего происхождения. Нефритовый лист, растущий на золотой ветке.

Чтобы подчеркнуть красоту, я бы нанесла белую пудру и ярко-красную помаду. Затем, с волосами, украшенными тысячами драгоценных камней, и минимум тремя толстыми золотыми ожерельями на шее, я бы вышла из своей комнаты. Традиционная красная шелковая вуаль покрывала бы мою голову, а пальцы, сверкавшие дюжиной золотых колец, приподнимали бы подол длинного платья, позволяя осторожнее ступать по полу. С каждым шагом колокольчики, бусины и кисточки на вуали издавали бы различные звуки, создавая мелодию счастья и удачи. Кто-нибудь, вероятно, моя горничная, подала бы мне руку и провела по усыпанной галькой дорожке в центральную комнату, далее во внутренний двор, а затем к фонтану у ворот, где меня ждал бы красный паланкин с четырьмя носильщиками, которых наняла мама. При моем приближении музыканты заиграли бы на лютне, тарелках, барабанах и валторне, после чего раздались бы громкие залпы фейерверка. Многочисленные члены семьи и родственники, одетые в праздничные красные наряды, захлопали бы в ладоши, а ворота моего дома распахнулись, позволяя красным фонарям подпрыгивать на ветру. И Ченг взял бы меня за руку.

Но в действительности я была слишком бедна, чтобы носить украшения. И я перестала быть красивой. Мое лицо распухло, губы побледнели, а талия стала мягкой, как рыбье брюхо. Ни одно из платьев мне не подошло, поэтому, надев старую серую тунику, я вышла из дома без мебели в пустой двор без слуг. Я выглядела как женщина, идущая на рынок за рыбой.

Держа в руках красную шелковую вуаль, я начала пересекать двор. Во дворе стояла тишина, земля все еще была влажной после вчерашнего дождя. Ни музыкантов, ни фейерверков, ни паланкина, ни Синмэя, ни родственников. Пэйю и ее дети все еще спали. Рядом с фонтаном стоял «бьюик» Ченга.

Мои ноги дрожали, я задыхалась и нервничала, но мне не стоило. Ченг стал бы хорошим мужем. У нас было бы столько детей, сколько захотела бы его мать, и мы собирались жить в его огромном особняке с лошадьми, птицами и садами. Я могла играть в маджонг, спать до обеда и ругать слуг всякий раз, когда мне становилось скучно.

Я накинула на голову красную вуаль. Мир изменился. Воздух колебался, как красная ширма, а лужа у моих ног всколыхнулась, как коктейль Сассуна. И все же у меня перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось. За красной бахромой, за фонтаном, за каменными львами стоял Эрнест, одетый в традиционную красную китайскую свадебную тунику, с большим красным бантом на груди. Его вьющиеся волосы были уложены в виде драгоценной короны, его улыбка сияла, как сладкий мед, а глаза горели обещанием.

«Больше нет».

Я взяла руку Ченга.

Глава 69

Осень 1980

Отель «Мир»

Мисс Сореби складывает две страницы вместе, как молитвенник, и осторожно закладывает между ними указательный палец. Она долгое время ничего не говорила после того, как я закончила свой рассказ.

Я готова к ее вопросам, но нервничаю. Прибывает наша еда, спасая меня. Креветки с чесноком, приправленные перцем. Тушеная курица с женьшенем и финиками. Обжаренная брокколи с ломтиками миндаля. Рыба, обжаренная во фритюре, с красным соусом чили. Восемь видов экзотических грибов, приготовленных в глиняном горшочке. Маринованная куриная грудка. Клецки с креветками в полупрозрачном тесте из тапиоковой муки. Никаких куриных ножек, которые напугали бы ее, или целой рыбы с головой или костями, которыми она могла подавиться бы.

Еда – это безопасная тема. Я беру палочки для еды и призываю ее приступить к еде.

– Вы знаете, как пользоваться палочками для еды?

Она кивает, ее яркие глаза, словно фары в тумане, избегают моего взгляда. Я волнуюсь.

– Мисс Сореби? Сколько вам лет?

– Тридцать пять.

– Родились в сорок пятом году, понятно. У вас есть дети?

– Да, у меня есть сын. Бен. Ему девять.

– У вас есть его фотография? Могу я взглянуть?

– Я не хочу утомлять вас, мисс Шао.

– Не разочаровывайте старую женщину, умоляю вас. Я люблю детей. Моя племянница слушается меня во всем, за исключением того, что она отказывается выходить замуж и заводить детей.

Мисс Сореби достает фотографию из своего бумажника.

– Она была сделана прошлым летом в Техасе.

Бен в синих плавках с изображением акул плещется в детском бассейне.

– Он очарователен. Какой у него любимый вид спорта? Плавание? Футбол? – Я возвращаю ей фотографию.

– Верховая езда.

– Это необычный вид спорта.

– Только не в Техасе. Он там вырос. Но хватит о моем ребенке. Я не хочу надоедать вам. Вы так много рассказали мне о своем прошлом, и это ценный материал для работы.

Пришло время.

– Итак, я рассказала вам, что отдала свою дочь. Вы собираетесь включить это в документальный фильм?