Последняя роза Шанхая

– Человек предполагает, а Бог располагает, но я все равно попытаюсь. Итак, кто этот молодой человек? – Женщина встала и обернула вокруг шеи красный шерстяной шарф. На вид ей было за тридцать, с короткими волосами и округлым лицом, одетая в черное пальто и кроссовки. Никакого макияжа. Она вела себя, как почтенная матрона, напомнив Эрнесту мать строгого дирижера, которого он знал в Берлине.

Эрнест улыбнулся, удивленный тем, как откровенно она на него смотрела.

Сассун усмехнулся.

– Лаура Марголис, познакомьтесь с Эрнестом Рейсманном, пианистом и фотографом. Эрнест, Лаура – социальный работник, представитель Еврейского объединенного распределительного комитета в Нью-Йорке.

Эрнест пожал ей руку, она была грубой и мозолистой.

– Рад познакомиться с вами, мисс Марголис. – Он никогда не слышал об объединенном распределительном комитете в Нью-Йорке.

– Кто сделал это с вами? – спросила она, глядя на его руку.

– Гитлерюгенд. Это было давно.

Она кивнула.

– Вы женаты, Эрнест?

– Нет.

– Отлично. Сколько вам лет? Двадцать восемь?

– Двадцать.

– Выглядите вы гораздо старше. Или же я выдаю желаемое за действительное? Будь вы на двадцать лет старше, я бы настояла, чтобы вы стали моим мужем.

Эрнест ухмыльнулся. Она была откровенна, и она ему даже нравилась.

– Я серьезно. Это жестокий мир. Я летаю по всему земному шару в поисках мужа, сначала была на Кубе, а теперь вот в Шанхае. И вот, я нашла подходящего кандидата, но вы слишком молоды. Вы тоже беженец, Эрнест? – Она стряхнула грязь с его рукава, как будто он был ее сыном.

– Я уже устроился.

– Рада это слышать. Мы делаем все возможное, чтобы помочь самым последним прибывшим сюда, их восемь тысяч, и все они остро нуждаются в помощи. Многие из них в преклонном возрасте, не имеют никаких навыков. У некоторых слабое здоровье. Они не могут найти работу, и им приходится жить в переполненном общежитии в антисанитарных условиях.

Он слышал об общежитии в районе Хункоу, где была самая низкая арендная плата.

– Последнее время я встречаю все меньше беженцев, прибывающих из Европы, – отметил он.

– Боюсь, это плохая новость. Я слышала, что нацисты воплощают в жизнь свои мерзкие планы против евреев, и многие находятся на грани смерти. У вас есть семья в Германии?

Ее полные сочувствия глаза тронули сердце Эрнеста.

– Мои родители ждали виз, когда я уезжал.

– Я уверена, что они получили визы и сбежали. Но ситуация в Шанхае весьма тревожная, и мы не знаем, как все сложится. Прямо сейчас «Джойнт»[6] все еще может перевести нам деньги на питание для беженцев, но если начнется война, связь с Нью-Йорком будет прервана.

– Если я могу что-нибудь сделать, мисс Марголис, я бы хотел помочь.

– Вы благородный человек. Я запомню это. – Она заправила красный шарф под черное пальто. – Ну, мне пора. Я действительно ценю ваш вклад в этот заем, сэр Сассун. Полмиллиона долларов! Я начинаю нервничать, просто думая об этом, и, наверное, не смогу заснуть.

– Я провожу вас. Эрнест, не могли бы вы подождать здесь? – Сассун взял свою трость. – Сюда. Лаура, мне было очень приятно встретиться с вами. Но хочу вас предостеречь, составьте план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Будет лучше, если вы тоже покинете Шанхай и вернетесь в Нью-Йорк.

– Я не могу уехать из Шанхая, пока люди голодают. – Они вдвоем вышли в коридор.

Эрнест встал. Нацисты воплощают в жизнь свои мерзкие планы против евреев. Успели ли его родители сбежать? Он все еще думал об этом, когда услышал голос Сассуна.

– Бесстрашная женщина, мисс Марголис. Она мне очень нравится. Садитесь, Эрнест. Садитесь. – Сассун, прихрамывая, подошел к кофейному столику, на котором стоял поднос с графином. – Сигару?

Эрнест взял ее. Его пальцы дрожали, и он не мог сосредоточиться, переживая о своих родителях.

– Эрнест, завтра я вылетаю на встречу в Нью-Йорк. Но я не собираюсь навсегда покинуть Шанхай, если вы об этом подумали. Я отказался от Индии ради Шанхая. Я ни за что не откажусь от Шанхая.

Эрнест откашлялся.

– Я тоже собираюсь уехать. Когда вы вернетесь, сэр?

– Через месяц. А вы когда уезжаете, Эрнест?

Он помедлил с ответом.

– Через три дня. В Гонконг.

– Так скоро? Я собирался попросить вас об одолжении.

– Каком?

Проницательный взгляд Сассуна остановился на нем.

– Вы знаете о моем хобби. Я очень дорожу фотографиями в моей студии. Я сам проявил их в фотолаборатории. При обычных обстоятельствах я бы не стал беспокоиться о том, что покидаю город на месяц, но из-за японцев и разговоров о войне, боюсь, охрана будет не такой надежной, как следовало бы. Так вот, Эрнест, я надеялся, что вы присмотрите за моей коллекцией для меня.

Ее фотографии. Ярость вспыхнула в нем огненным шаром.

– Вам вообще не следовало делать эти фотографии. Вы подвергаете риску жизни всех женщин и их репутации.

– Не надо судить меня. Я никогда не думал, что такой день настанет. Это мой пентхаус, мое здание, мой Шанхай.

Эрнесту захотелось ударить его. Если начнется война, безопасных мест не останется. Включая этот пентхаус.