Последняя сказка

И Омарейл, и Даррит, почти беззвучно шикая друг на друга, пытались разглядеть через щель между занавесками, что происходило в комнате. Но пока им были видны лишь спины.

Повисла небольшая пауза. Видимо, Сова собиралась с силами, чтобы сказать то, что хотела:

– Я знаю, как это бывает, Эдд. Я знаю, что случится с Бериотом! И с Даном тоже. Я погубила свою семью. И этот ребенок сделает то же самое с Бериотом. И Даном. Бездна поглоти этот проклятый дар!

– Совалия, Совалия, послушай меня, не случилось ничего непоправимого. Присядь. Он спит? Совалия, он спит?

– Ты же не думаешь, что я убила его?! – воскликнула она в ответ, в голосе явственно слышались слезы.

– Тогда скажи мне, что произошло и зачем ты здесь?

Наконец она осторожно присела на край стула, чуть подбоченясь, опираясь локтем о стол. Села так близко от того места, где прятались Омарейл и Даррит, что принцессе показалось, она могла учуять запах промокшего от дождя платья Совы. Их разделяла лишь тяжелая штора.

В руках у женщины был сверток из одеяльца.

Задыхаясь от рыданий, Сова ответила Мраморному человеку:

– Его дали мне в руки, я посмотрела в его глаза и сразу почувствовала, он эксплет. Это конец.

– Совалия…

– Я знаю, как это бывает, Эдд! Ребенок-эксплет – это неконтролируемое чудовище, которое порабощает волю всех, кто его окружает. Ты видел Артура!

Сова взглянула на малыша на руках.

– Этот младенец – конец для моих сыновей, – выдавила она. – Их личности будут стерты.

– Думаю, ты немного драматизируешь, Совалия, – мягко произнесла госпожа Тулони.

– Так почему же ты, Луна и Небо, сбежала из Нортастера, Фрая? – возопила Сова. – Почему ты не со своей семьей? Почему ты, Эдд, оставил своих родителей? Почему так печешься о том, чтобы у каждого эксплета был наставник, который поможет контролировать дар? Почему моя семья – это сборище неудачников? А Ил Белория? Что-то не очень лестно он отзывался о своей родне, когда я видела его в последний раз!

– Совалия, ты беспокоишься о старших детях, это понятно… Но этот малыш – тоже твой ребенок.

Омарейл не сразу расслышала ответ, потому что Сова зашептала:

– Нет. Нет, Эдд. Это не мой ребенок. Нет. Я не могу его оставить. Бериот будет Советником. Он уже отлично считает, даже в уме. И слышал бы ты, как он рассуждает. Он так умен, остальные дети по сравнению с ним – неотесанные бревна. Я не допущу, я не позволю…

Ее голос сорвался.

Омарейл боялась смотреть на Даррита. Не желая верить в то, что произойдет дальше, она было подалась вперед, чтобы остановить госпожу Дольвейн от ужасной ошибки, но Даррит почувствовал ее порыв и прижал к себе. Лишь убедившись, что она замерла в нерешительности, безмолвно покачал головой и отпустил.

– Совалия, – Фрая заговорила очень осторожно, будто боялась, что та бросит младенца и убежит, – ты только-только родила ребенка, твоя голова затуманена, ты не мыслишь здраво. Возвращайся домой, отдохни, а завтра…

– Я хочу, чтобы ты взяла его себе, Фрая, – твердо заявила Сова.

– Совалия, – прогремел Мраморный человек, – послушай, что ты говоришь! Ты собираешься оставить своего ребенка? Отказаться от одного ради другого?

– Он не должен был родиться эксплетом! – истерично воскликнула она.

– Но он родился. И ты в состоянии справиться с этим. Подумай, что об этом скажет твой муж.

– Я совру, что мальчик родился мертвым. – Ее голос быстро стал совершенно холодным и пустым.

– Если бы это был мой ребенок… – начал Мраморный человек, но Сова его прервала:

– Но он не твой, Эдд! Ты лишил себя этой возможности. Возможно, если бы он был твой… если бы Бериот и Дан были твоими, все было бы иначе! Но мой муж – обычный человек, который не сможет совладать с эксплетом.

– Понимаю: только ты имеешь право манипулировать им, – с горькой усмешкой отозвался Эддарион.

– Не надо опять читать мне нотации! – взорвалась Сова, вскакивая на ноги, прижимая к себе крохотный сверток. – Проклятие, ты… ты кусок камня, правильно тебя прозвали Мраморным! Что ты здесь вообще делаешь?

– Сама судьба меня сегодня сюда направила, – отозвался он. – Чтобы помешать тебе совершить самую страшную ошибку в жизни.

Сова рассмеялась. Сухо и горько.

– Моих ошибок уж не счесть. Еще одной больше – переживу.

– Я не позволю тебе! – яростно ответил Эддарион.

– С чего ты взял, что я стану тебя спрашивать?!

Повисла пауза. Тишина была пугающей.

И тут раздался глухой удар. Омарейл чуть выглянула из-за занавески. Огромный Мраморный человек стоял на коленях перед совсем еще молодой, такой пугающей и красивой Совалией. Ее волосы были распущены, корсаж платья завязан наспех. Она неотрывно смотрела Мраморному человеку в глаза. Тот схватился за голову, но, будто очарованный, не мог отвести взгляда.

– Совалия! – воскликнула Фрая, но побоялась оттолкнуть Сову из-за младенца.

Эддарион начал рычать от боли, его зубы были стиснуты, кожа побледнела больше прежнего, голубые вены начали вздуваться. Радужка глаз стала совсем черной, белок же покрылся красной сеткой.