Последняя жертва войны (сборник)

Дрожащие от холода дети, взявшись за руки, побежали к чернеющей невдалеке трубе. Несколько галош, завязнув в грязи, так и остались торчать посреди дороги, пока их не вдавила в жижу едущая следом машина.

Из бани веяло сыростью, свежей древесиной и глиной. Холодные стены непротопленной бани, словно слезами, сочились сосновой смолой, вторя детскому плачу. Из прорубленного под самой крышей окна на противоположную стену падал бледный квадрат утреннего света, который был не в состоянии осветить мрачную темень предбанника. «Темно, как в могиле», – успела подумать Анна и, схватив таз, побежала обратно. Пытаясь подавить приступы тошноты и головокружения, Анна собрала оставшуюся на дороге обувь и поспешила к бане.

– Я не могу упасть, мне нельзя падать! Мои дети… Они не должны видеть, что я не рядом! Скорее, скорее! Я не должна упасть, – уговаривала себя учительница, собирая остатки сил.

Подняв локоть к разгоряченному лбу, она старалась не подавать ни единого намека на болезнь. На ее памяти еще ни разу не обошла больного немецкая пуля.

Баня была жарко натоплена, и на улицу повалил приятный, душистый пар. В это время сержант дал знак майору. Оторвавшись от Маргариты, Клаус опустил стекло машины и крикнул:

– Bei ihnen hat die zeit geendet[10].

Анна с полным тазиком грязных галош в руках вошла в баню, и через некоторое время оттуда вышла гурьба перемазанных грязью детей, которые не успели даже раздеться.

Все так же держась за руки, дети в сопровождении автоматчика проследовали обратно в сарай. За ними, держа Раю за руку и беззвучно рыдая, шла Анна.

Дверь припаркованной у бани машины открылась, и из нее высунулся грязный сапог майора. Пощупав носком землю, майор нетвердо встал на ноги, но тут же сильно покачнулся и, если б не вовремя подоспевший сержант, плюхнулся бы в грязь. Поддерживаемый верным помощником, майор на подкашивающихся хмельных ногах проследовал в баню. За ним, стараясь не смотреть в сторону односельчан, стоявших вдоль дороги, пробежала Маргарита.

К бане подъехал мотоцикл с люлькой, в которой, держа в руках охапку чистого белья, сидел скрипач. На его лице отражалась целая гамма чувств, главными из которых были стыд и страх. Через некоторое время труба бани задымила сильнее, и из-за закрытых дверей предбанника донеслась трель скрипки, женский смех и довольный немецкий бас.

Глава 10 Неудачный выстрел

Промозглый день безропотно сдавал свои позиции приближающемуся вечеру. Крестя сельское поле неяркими лучами, холодное солнце тихо закатывалось за горизонт.

Во дворе перед домом Анны собралось несколько человек. Двое мужчин под присмотром автоматчиков рубили дрова, какая-то женщина стирала белье. Анна, ползая на коленях, мыла полы, когда в дом, весело смеясь, вошел майор под ручку с Маргаритой. Было видно, что они пребывали в пьяном возбуждении. Не обращая внимания на Анну, они, обнявшись, упали на диван и стали неистово и бесстыдно, не обращая внимания на окружающих, целоваться. Анна, завидев это, опустила голову и, не поднимаясь с колен, уползла прочь. Сосредоточенное сопение на диване прервал Виктор, который с дровами в руках, постучавшись, вошел в комнату. Демонстративно отвернувшись от присутствующих, фельдшер нарочито небрежно бросил на пол дрова и, страдальчески держась за бок, вышел из комнаты. Пройдя в кухню, Виктор заметил поднос с двумя бокалами шампанского. Убедившись, что в кухне кроме него никого нет, он смачно харкнул в оба бокала и, размешав, вернул их обратно.

– Эй, ти! – услышал Виктор голос майора прямо у себя за спиной, когда через пятнадцать минут снова вошел в комнату с дровами наперевес.

На столе стояли два опустошенных бокала. Виктор остановился и представил, как сзади в него целится из пистолета майор. Как глупо получилось! Умереть, вытерпев столько! И все из-за какой-то дурацкой мести.

– Ты, наверное, давно не мылся, так?

Виктор обернулся и вместо дула пистолета увидел перед собой перемазанное губной помадой лицо майора. Пухлое лицо довольно улыбалось и щурилось мутными глазами.

– Сержант, – крикнул майор, – дайте ему большой кусок мыла и проводите в баню, пусть купается, сколько хочет. Как закончит – доложишь.

Майор хохотнул и закрыл ширинку на штанах.

– Это я делаю для тебя, мой зайчик! – обратился Клаус к Маргарите, блюющей на пол, перегнувшись через подлокотник дивана.

Тут же в комнату вошел сержант и, махнув дулом автомата в сторону двери, повел фельдшера в баню. В комнату, тихонько постучавшись, вошел лейтенант. В руках он держал исписанную столбиками бумагу.

– Господин майор, список евреев готов.

Клаус взял бумагу и, устало пробежавшись по ней глазами, недовольно сказал:

– Что-то я не разберу фамилии первых троих. Хм.… Для начала расстреляйте их.

– Будет сделано, господин майор, – отчеканил лейтенант и, бросив взгляд на Маргариту, вышел из комнаты.