Последняя жертва войны (сборник)

– Что случилось, господин лейтенант? – послышался испуганный голос радиста.

– Операция «Тайфун» провалилась. Мы не смогли взять Москву. Теперь ожидается контрудар русских, а немецкая армия поспешно отступает, чтоб собрать силы, и готовится к обороне. – Последняя фраза была сказана так обреченно, что стало ясно: теперь они будут только защищаться и о наступлениях можно надолго забыть.

Анна, затаив дыхание, прислушивалась к разговору за стеной. Услышав это, она так разволновалась, что уронила тарелку, которую все еще держала в руках. Раздался громкий звон бьющейся посуды.

– Кто здесь? – тут же прозвучал голос лейтенанта.

Послышались приближающиеся шаги, и дверь кухни с грохотом открылась. В коридоре стоял лейтенант.

– Шпионка! – заорал лейтенант. – Подслушивала тут?

Он потянулся за пистолетом. В его глазах горела ненависть и решимость.

«Как обидно умереть именно в этот день. В день, когда все должно было измениться», – успела подумать Анна и зажмурилась.

Глава 12 Дети-ангелы

Послышался выстрел, но совсем не такой, какой ожидала Анна. Вместо оглушительного грохота до Анны донесся далекий хлопок откуда-то со стороны окраины. За первым выстрелом последовал другой, потом третий, и вскоре одинокая пальба перешла в череду автоматных очередей, к которым примешалось уханье взрывающихся гранат. Стало ясно, что на окраине села идет ожесточенный бой.

Лейтенант недоуменно повернулся к выходу. Прислушавшись к звукам, офицер тут же забыл про Анну и выбежал на улицу.

– В чем дело? Кто стреляет? – заорал лейтенант.

– Это партизаны, господин лейтенант. Они атаковали нас со стороны леса, – тут же донес ему прибежавший сержант.

– Много их там?

– Не знаю, но стреляют отовсюду.

– Быстро передай всем, что объявлен приказ об отступлении. Чтоб через двадцать минут колонна была готова к началу отхода.

У молодого сержанта от таких новостей отвисла челюсть, и он робко спросил:

– Господин лейтенант, мы не примем бой? Это же просто партизаны! Я уверен, что мы сможем разбить их отряд.

Лейтенант, который уже собирался войти в дом, остановился и повернулся к сержанту.

– Не будь идиотом, рядовой, мы не от партизан убегаем. Поступил приказ о переброске нашего батальона в другую точку. Выполнять приказ! – рявкнул лейтенант и поспешно скрылся в доме.

Держа пистолет наготове, Фрингс зашел на кухню, но там уже никого не было.

Анна уже со всех ног бежала к сельскому клубу. Она слышала звуки выстрелов со стороны леса и с нескрываемым удовольствием отмечала, что выстрелы становятся все ближе. Добежав до клуба, Анна яростно стала барабанить с закрытую дверь. Из узкой темной щели приоткрытого проема показалась голова бригадира:

– Что случилось? Кто стреляет? – стал забрасывать он вопросами запыхавшуюся Анну.

Чувствуя, что силы оставляют ее, учительница привалилась к стене и, чуть отдышавшись, сказала:

– Это партизаны! Они уже здесь. Немцы не смогли взять Москву, и теперь их войска отступают.

– Это правда? – бригадир не мог поверить собственным ушам.

– Правда. Я сама слышала, когда лейтенант говорил со штабом. Объявлено отступление, и фрицы сейчас собирают колонну, чтобы уехать отсюда.

– Господи, не может быть!.. Неужели это все? – потухшим голосом произнес бригадир и, упав на колени, стал неистово молиться.

Было странно видеть атеиста, партийного работника, который, стоя на коленях, со слезами на глазах воздавал хвалу Всевышнему, небесам и всем святым по очереди и вместе взятым.

Со всех сторон послышались радостные крики, и только теперь Анна заметила, что в клубе было еще около пятидесяти человек – почти все население, что осталось от некогда огромного села.

Двери клуба были плотно закрыты изнутри. Люди с волнением прислушивались к каждому звуку, доносящемуся снаружи. Бой, перекочевавший из-за окраины на сельские улицы, со временем стал затихать и закончился длинной автоматной очередью со стороны недавно возведенной бани. Вдали зарокотали моторы и послышался гул отъезжающей колонны. Наступила гнетущая тишина. Казалось, само время провалилось в эту давящую пустоту, которую нарушал лишь стук будто бы одного на всех ритмично бьющегося сердца.

– Эй, есть кто живой? – вдруг окликнул кто-то из-за стены на родном русском языке.

– Ни можит бить, штоби никаво не был, – тоже на русском, но с явным кавказским акцентом озадаченно сказал другой.

Первым очнулся бригадир. Чуть приоткрыв дверь, он выглянул на улицу. На красном от крови снегу среди мертвых фашистов ходили люди в телогрейках и старых ватниках. В руках у них были «пэпэшки» и собранные у противников трофейные автоматы МР-40, в народе прозванные «шмайсерами».

– Это партизаны! Наши, наши! – закричал бригадир, выбегая на улицу.

Тут же за ним из дверей клуба высыпали люди. На глазах у них были слезы радости и безмерной благодарности. В радостной суматохе и сутолоке бесконечных объятий о детях первой вспомнила Анна.

– Господи, а дети где?

Эти слова будто ударом молнии вернули людей к реальности.