Последние дни Джона Леннона

В следующем году, после суда над Чепменом, он заполняет бумаги, пытаясь вернуть альбом себе. Его прошение удовлетворяется. Окружной прокурор в письменном виде благодарит его за предоставление такого важного вещественного доказательства.

Пластинку ему возвращают уже видавшей виды: ее использовали полицейские при расследовании дела. Заметны отпечатки пальцев убийцы, снятые для судебной экспертизы, и условные сокращения из лаборатории.

Теперь он – обладатель последнего автографа Джона Леннона.

Майкл откладывает альбом в сторону.

«Это самый ценный артефакт в истории рок-н-ролла», – позже скажет один галерист нью-йоркской Daily News.

Оператор Джей Дубин, снимавший сессии Double Fantasy, и его невеста ждут свободного столика в ресторане, когда приходит новость об убийстве Джона Леннона.

– Я ж только что с ним был, – говорит подруге пораженный Дубин.

Дома Дубин находит аудиокассету с сессий, которую оцифровал когда-то на память. Он кладет ее в шкаф. Когда б он ни захотел послушать голос Джона, тот всегда будет под рукой.

Джек Дуглас в Hit Factory продолжает работать над песней Йоко Walking on Thin Ice. В 23:35 его жене удается до него дозвониться. Хотя новость, которую она сообщает, повергает Дугласа в шок, его проницательный продюсерский ум возвращается к моменту, когда Йоко ближе к концу сессии спросила Джона, все ли в порядке. Дуглас помнит, что Джон вел себя как-то странно, и чувствует: надо действовать. Он стирает с кассет записи сессий 8 декабря.

Время уже за полночь, когда глава детективного отдела Манхэттена Ричард Никастро беседует с Йоко в «Дакоте». В присутствии продюсера Дэвида Геффена детектив пытает расспросить Йоко о событиях минувшего дня.

– Шок у меня слишком сильный! – все, что она может сказать. – Не могу, не могу я сейчас ответить!

Глава 66

All I want is the truth.

Я хочу только правды.

Джон Леннон. Gimme Some Truth

Офицер Тони Пальма возвращается в 20-й участок.

Убийца Джона Леннона сидит в крошечной камере, потный, сжимая в руках свою книжку.

Пальма все еще не может понять, что же на самом деле произошло. Он не может выкинуть из головы сцену в госпитале, когда Йоко, узнав о смерти мужа, рухнула на пол и начала биться о него головой.

– Вы осознаете, что только что совершили? – спрашивает он, недоверчиво качая головой.

– Ага, – отвечает Чепмен с отсутствующим взглядом. – Я убил себя. Я и есть Джон Леннон.

«Я и есть Джон Леннон». Для Пальмы эти жуткие слова – точно удар под дых.

Ведущий детектив убойного отдела Рон Хоффман возвращается в 20-й участок, где подозреваемому в убийстве будет предъявлено обвинение в нарушении уголовного закона Нью-Йорка 125.10 – причинение смерти по неосторожности.

Хоффман заглядывает в комнату допроса, где уже сидит Чепмен в термофутболке. От формального допроса подозреваемый отказывается.

Детектив исходит из предположения, что «Чепмен застрелил Джона Леннона, потому что тоже захотел покупаться в лучах славы».

В городе, переполненном обезумевшими от горя фанатами, Хоффману приходится брать в расчет то, что заключенный сам может оказаться под прицелом «очередного Джека Руби»[65].

Преступлению присваивают статус «умышленного убийства», после чего дело передают помощнику окружного прокурора Киму Хогрефу. Ему сразу же приходится иметь дело с прессой. «Мы догадывались, что на нем уголовная ответственность», – говорит Хогреф, мотивируя это тем, что Чепмен «занял крупную сумму денег – из которых две тысячи долларов найдены при нем – на поездку в Нью-Йорк, чтобы совершить то, что он в итоге совершил».

В шесть утра в офис Йоко в «Дакоте» поступает звонок из Калифорнии. В трубке раздается:

– Я лечу в Нью-Йорк, чтобы закончить дело, которое начал Чепмен. Я добью Йоко Оно.

Глава 67

The love you take

Is equal to the love you make.

В конце концов,
Ты получаешь столько любви,
Сколько отдаешь сам.

The Beatles. The End

Пол снимает трубку телефона в своей усадьбе в деревеньке Писмарш, Западный Суссекс. То, что он слышит, не может быть правдой. Как это, его лучшего друга детства – больше нет?

Несколько минут спустя Линда обнаруживает Пола на подъездной дорожке. В ее объятиях Пол разрыдался.

– Поверить не могу, – бормочет он.

Тот, кто всю жизнь играл роль миротворца, тот и теперь перенимает на себя всю боль мира. «Для многих людей это стало огромным потрясением, чем-то вроде трагедии с Кеннеди… А мне просто стало ужасно грустно, что я больше никогда его не увижу».

Джордж делает краткое заявление, в котором говорит, что «разбит и ошеломлен» и что «самое страшное, что можно украсть, – это жизнь», а потом замыкается в своем горе.

– С Джоном беда.