Последние походы Святослава

Но помимо голода, очень сильный урон наносили осажденным ежедневные обстрелы города из метательных орудий. Каменные глыбы крушили стены, убивали и калечили защитников, залетая в Доростол, рушили жилые строения. От зажигательных снарядов здесь и там вспыхивали пожары, которые ратники тушили вместе с болгарами. Всё это страшно выматывало защитников, поскольку повторялось каждый день с завидной регулярностью. Было решено положить этому конец, и Святослав распорядился организовать вылазку, чтобы уничтожить метательные машины ромеев. Князь понимал, что через какое-то время византийцы сумеют построить новые, пристреляют и всё начнётся снова, однако измученным людям была нужна передышка, и Святослав собирался её им дать. Несколько дней русы отслеживали боевой распорядок тех ромейских воинов, которые обслуживали метательные орудия. Когда уходят на отдых, когда начинают вести обстрел, когда принимают пищу. И как только всё стало известно, князь принял окончательное решение: ворота Доростола распахнулись, и пешие и конные отряды русов хлынули на позиции, где стояли метательные машины.

Русам повезло очень сильно. Дело в том, что охраной осадной техники ведал дальний родственник базилевса, магистр Иоанн Куркуас. Тот самый бездарный Куркуас, который, командуя войсками в Европе, во время набегов русов на Фракию и Македонию просто отсиживался в крепостях, боясь сразиться с врагом в чистом поле. Не снискав особых лавров на бранном поприще, магистр настолько отличился в разграблении городов и сёл Болгарии, что даже у современников вызывал презрение: «Ведь говорят, что он разграбил в Мисии много церквей и обратил в свое частное имущество их утварь и священные сосуды» (Л. Диакон). Жадность и алчность Куркуаса настолько бросались в глаза, что, описывая его дальнейшую судьбу, Лев Диакон не преминул отметить, что это Бог покарал нечестивца: «Магистр Иоанн стал добычей варварского неистовства и понес, таким образом, кару за преступления, совершенные им против святых храмов».

В тот момент, когда русы начали ломать и крушить осадные машины, магистр, упившийся за завтраком вина, валялся в своём шатре и мучился от головной боли. Услыхав боевой клич врага, лязг железа и крики умирающих, Куркуас сначала не понял, что происходит. Когда же командиру стражи удалось втолковать своему невменяемому начальнику смысл происходящего, магистр понял, что в этот раз ему не удастся отсидеться в стороне. Трясущимися с похмелья руками он вытащил из ножен меч и поспешил к выходу из шатра. То, что военачальник увидел, ужаснуло его, и, понимая, что за всё происходящее придётся держать ответ перед базилевсом, магистр позвал оруженосцев, велев облачать себя в доспехи. Закончив снаряжаться на битву, Куркуас с помощью слуг взгромоздился в седло и, размахивая мечом, помчался на русов, которые в этот момент занимались уничтожением осадной техники.

Магистру померещилось, что за ним спеша! на врага его солдаты. Пока охрана собиралась да снаряжалась, Куркуас в одиночестве налетел на русов, но тут конь, как на грех, попал ногой в яму и упал, а магистр перелетел через него и растянулся во весь рост на земле. Дружинники, увидев упавшего всадника в золотых доспехах, решили, что это сам базилевс, и наперегонки бросились к нему, потрясая оружием. Куркуас ещё не пришёл в себя от падения, когда увидел, набегающего на него руса, сжимающего тяжёлый боевой топор, — страх обуял магистра, и он инстинктивно закрылся рукой. Мощный удар отрубил её по локоть, а следующий разрубил позолоченный панцирь вместе с грудной клеткой. Окружив Куркуаса, русы рубили его мечами и топорами, кровь брызгала во все стороны, и скоро от родственника императора осталось лишь кровавое месиво. Голову магистра дружинники воткнули на копьё и доставили Святославу, который распорядился выставить её на одной из крепостных башен. Оттуда и смотрел Куркуас на страну, чей народ он грабил, а храмы осквернял. Что и говорить, финал заслуженный. Надо думать, что останься магистр в живых, он бы много чего выслушал в свой адрес от императора, а вполне возможно, что и на своей шкуре ощутил бы гнев царственного родственника. Как мы помним, с родичами Цимисхий особенно не церемонился, судьба Никифора Фоки тому яркий пример.

Ну а что касается метательных машин, то, по сообщению Скилицы, они не пострадали. Зато Лев Диакон, наоборот, сообщает об успехе русов, причём отмечает и его последствия: «Ободренные такой победой, росы вышли на следующий день из города и построились к бою на открытом месте». Как видим, князь Святослав посчитал возможным снова встретиться с Цимисхием на поле боя и решить исход войны открытым сражением.

ОСАДА