Последние врата

Хозяева Мира двигались скорбно, пристойно, размышляя о грядущих переменах, прикидывая выгоды или продумывая пути избежания опалы, гадая о своём завтрашнем месте в новом чиновном уложении. Двигались слаженно, но, по большей части, испытывая отчуждённость, настороженность, даже неприязнь друг к другу. Желая конца недругам, движущимся в том же церемонном потоке, мало думая о собственной кончине, меньше всего – о самом таинстве смерти, и уж совсем не думая о той, ради кого влились в это слаженное движение к огромному погребальному костру.

Всего несколькими часами назад, взметая полами плащей цветочные лепестки, усыпавшие все дворцовые переходы, рассекая шипами боевых подковок дорогое вощёное дерево, Аргус и его свита, состоящая из боевого кварта, прошли через приказную часть дворца, в малый тронный зал, где собрались высшие маги.

Никтус с распростёртыми объятиями двинулся навстречу. Но синяя змейка колдовского огня пробежала между владельцем соборных покоев и порубежными гостями. Пробежала и угасла, остановив эту неубедительную попытку проявления радушия, оставив тёмную борозду на светлых плитах пола и отделив вошедших от восседавших возле пустого трона.

– Мне некогда состязаться с тобой в лицемерии, Никтус, оно у тебя безгранично. У меня и так предостаточно дел в столице. Я хочу знать о последних решениях Собора, принятых без моего ведома. И отменить их, если они мне не подходят. Что скажешь, Тимус?

– Что я скажу? Я ждал Хатимана. Он прислал мне свиток двустиший. Тогда я жду своего лучшего ученика. Он опаздывает, но, врываясь на заседание Собора, вместо приветствия, пачкает пол молниями. Я жду свою единственную ученицу. И она опаздывает. Что тоже нехорошо, но извинительно женщине. А то решение, что мы приняли без тебя, и к которому я очень прошу тебя присоединиться, мне бы хотелось торжественно огласить при ней. Если мои пожелания хоть что-либо для тебя значат… Может, присядешь с нами? Ты совсем перестал бывать на высших встречах Собора. Я только что послал за ней. Подождём…

– Я не вижу необходимости её ждать, потому что не желаю закрывать глаза на ваше более чем неудачное решение. И не буду! Теперь о значимости пожеланий. Мнение Хатимана мне хорошо известно. Вы его учли. Однако вы не спрашивали мнения магов Крепости! Разве боевые маги перестали быть первыми лицами Собора? А, Никтус? О нас ты забыл? Так вот мы здесь. Хочешь высшей встречи? Мои локки реют над дворцовыми венцами! Славнейшие боевые маги Порубежья – в столице! Выйди, поднимись к ним. Скажи им, что Собор – не они, а ты! А я поищу, что от тебя останется…

Никтус схватился за висящий на поясе жезл. Аргус простёр к нему свой. Свита – лучшие жезлы серебряного войска – плотно встала за его спиной. Сидящие маги вскочили. Навершия всех жезлов опасно искрили. Радужные лучи зазмеились, заструились по доспехам и мантиям. Запахло грозой. Только Тимус остался сидеть. Спокойно, невозмутимо. И только это, пожалуй, и не перехлестнуло ещё колдовских бичей, не сцепило Высших в страшной последней схватке…

– Я так виновата перед вами, государи мои! Простите! Простите, что заставила ждать! О, мне совсем не следовало прихорашиваться. Но я так хотела понравиться вам…

Нежная и хрупкая, невыразимо прекрасная, такая юная и взволнованная Петулия, будто редкий цветок, занесённый порывом колдовского вихря в опасный водоворот, возникла между готовыми к битве магами, прямо в центре грядущего взрыва, и дивный голосок её целебной музыкой пролился на каждое свирепое сердце. Трогательно и беспомощно она быстро коснулась каждой руки, испуганными глазами заглянула в каждое лицо. Один за другим смягчились взгляды. Один за другим погасли кристаллы. Только два врага стояли друг против друга по-прежнему непримиримо.

– Я прошу всех вас сесть. О, я так рада вас видеть! Поверьте… Великий держатель сюда, рядом с дорогим учителем… Мой почтенный распорядитель сюда, по другую его руку. Как вы меня напугали… Ах, я подчинюсь любому решению Собора! Но умоляю вас, ведь вы же хранители Мира…

Говоря и рассаживая мужчин, повела пальчиками над безобразным чёрным шрамом на гладком полу, и оставленная аргусовой молнией глубокая метка исчезла, растворилась бесследно. Взошла к оставшемуся свободному креслу на тронном месте, Аргус готов был поклясться, что резных стульев здесь было гораздо меньше, когда он вошёл, его свиты здесь не ждали, непринуждённо села:

– Прошу вас продолжать ваши обсуждения спокойно, – и мило улыбнулась.

Тимус одобрительно покивал – не то успокоительному воркованию чомы, не то её колдовскому мастерству. Аргус и свита только переглянулись. Даже жезла при чоме не было. А заседание Собора уже текло своим чередом.

Тимус с достоинством встал, огладил бороду, важно огласил решение и так же степенно сел. Всё было известно заранее, и оглашение не затянулось. Только, подтверждая все предыдущие привилегии Собора, решение отдельной строкой даровало Аргусу полномочия, каких он при прежней правительнице не имел: без согласования с Собором призывать в Крепость владетельные дружины приречного Заграничья.