Последние

Мама Виктора вновь сидела подле него, но уже не плача, а настороженно следя за состоянием сына. Иногда она гладила его по руке или аккуратно поправляла одеяло, чтобы Виктору было комфортно. И чем спокойнее было его дыхание, тем легче становилось у нее на душе.

Я сидела чуть поодаль, в кресле, в котором недавно спал Гриша – отсюда хорошо было видно лицо Виктора. Эта безмятежность, что царила сейчас в комнате, заставляла меня последовать примеру любимого и тоже погрузиться в сон. Ведь он больше не казался таким страшным. Но сквозь накрывающую пелену дремы я услышала голос Лидии Михайловны, что заставил меня проснуться.

– После того, как Витя переболел испанкой, покой оставил меня.

Она впервые заговорила со мной с того момента, как слег ее сын. Поэтому я вся обратилась в слух, чтобы не пропустить ни единого слова.

– Я думала, кошмар закончился, но оказалось, что болезнь лишила его защиты. Врачи прикладывали все силы, выписывали новые и новые хорошие, как они говорили, лекарства, но ничего не помогало. И я поняла, что мой любимый сыночек до сих пор ходит по лезвию ножа. А учитывая еще не устоявшуюся медицину, смерть всегда будет дышать ему в затылок.

Она говорила тихим, спокойным голосом, не оглядываясь на меня. Ей хотелось выговориться, освободиться от тягостных мыслей, что обострились за эти дни, и я не смела ее перебивать.

– Я лишилась мужа и не пережила бы еще одной потери. На поиски самого компетентного врача ушел десяток лет. Мы объехали почти все города России, и с каждой поездкой надежда покидала мое сердце. Мне пришлось надеяться только на Бога.

Женщина замолчала, но я чувствовала, что внутри нее еще остались тугие комки боли.

– Нас бы сейчас здесь не было, если бы однажды в Петербурге я не наткнулась на такого замечательного человека, как Игорь Александрович Буляков.

Я вспомнила, что лет пять назад ему срочно пришлось направиться в столицу Российского государства на срочную конференцию касательно медицины. Тема конференции состояла из слишком сложных по звучанию и понимаю слов, что я просто не смогла ее запомнить. Все так завидовали ему, и я в том числе, что он направится в такой прекрасный город, в котором хотели побывать все жители нашей деревушки. Мне всегда казалось, что в этом городе сбываются все мечты.

Получается, если бы Буляков там не оказался, я не встретилась бы с Виктором.

И если бы Виктор не был болен, мы бы также никогда не узнали о существовании друг друга. И здесь я уловила интересное противоречие – я была бы счастлива, если бы Виктор был здоров, но несчастна от того, что мы бы не встретились. Нет, не стоит все-таки углубляться в дебри. Хорошо, что Лидия Михайловна молчала это время, иначе я бы все прослушала.

– Этот прекрасный врач ответил на все мои вопросы и разжевал каждую непонятную деталь. Он был единственным, кто сказал, что вылечить моего сына будет невозможно, но можно поддержать его жизнь. Конечно, это было горько слышать, но лучше горькая правда, чем любого рода ложь.

Виктор продолжал безмятежно спать, а женщина – делиться со мной своими мыслями.

– Я узнала, что он живет в Новополье и переезжать из этого спокойного места в бесконечную городскую суету не планирует. Тогда в Новополье переехали мы.

Лидия Михайловна снова замолчала. Все, что она мне рассказала, я знала от самого Виктора, исключая то, что знакома с Буляковым его семья была давно. Значит, они переехали сюда исключительно ради здоровья ее сына, а старший, Гриша, остался в Петербурге.

– Как хорошо, что ваш старший сын приехал вовремя, – наконец осмелилась вставить я свое слово. – Без него было бы гораздо худо.

– Это я отправила ему письмо со срочной просьбой о приезде, – ответила женщина, и в ее голосе сквозила боль. Она вспоминала что-то неприятное. – Недавно я заметила, что моего сына стало беспокоить недомогание. Он совсем перестал есть, из-за чего заметно для моего глаза похудел. Любая работа приводила его в такой упадок сил, что он падал с ног. Сон стал плохим, а сам он побледнел еще больше. Иногда я смотрела на него, и сердце мое содрогалось от боли. У меня было чувство, будто он вдруг потерял интерес ко всему. Будто, – она не смогла сдержать тяжелый вздох, а голос ее сорвался от набежавших слез, – к смерти готовился.

Лидия Михайловна спрятала лицо в ладони и тихо заплакала.

В ее словах была такая горечь, такой страх за сына, что я сама не смогла сдержать слез. Подбежав к ней, я крепко ее обняла, а она продолжала негромко всхлипывать.

Где я была все это время? В каких облаках витала, что не заметила таких изменений в любимом человеке? Неужели любовь настолько ослепила меня? Даже сейчас, пытаясь вспомнить дни, предшествовавшие беде, я понимаю, что никогда не придавала значения и не обращала внимания, ест ли вместе с нами на прогулках Виктор? Я все время думала, что беспокоюсь о нем, но выходит, что я ошибалась.

Немного успокоившись, женщина вытерла глаза платком, а я уселась перед ней на колени, взяв ее руки в свои.