Последние

Достигнув места назначения, мы расположились под сломанным деревом. Виктор сидел на коляске, а я постелила под себя плед. В сумке было немного еды. Я предложила перекусить, на что Виктор ответил отказом, но заставил поесть меня, зная сколько сил я отдала на то, чтобы мы оказались здесь.

– Ты специально надела на себя это платье, что я так люблю?

На мне было то самое голубое платьице из Белгорода. И да, я не просто так остановила свой выбор именно на нем – хотелось сделать небольшой подарок Виктору, чтобы в последующем он вспоминал этот день с улыбкой на лице. Волосы я собрала в хвост белой лентой, и образ получился очень свежим и приятным на глаз.

Я лукаво улыбнулась и игриво опустила глаза, пытаясь найти в сумке то, чем можно бы было быстро перекусить. Ему очень нравилось, когда я была немного кокетлива и легкомысленна, как ребенок.

– Все-таки, это были лишь детские сказки и мечты, – мой голос немного поник, и казалось, что у меня вдруг испортилось настроение.

Виктор удивленно посмотрел на меня:

– Иногда я не могу уловить твои внезапные переходы от одной темы к другой.

Я усмехнулась и подняла голову вверх, посмотрев на дерево.

– Оно не слышит нас и не исполняет желания.

– С чего ты взяла?

– А твое желание исполнилось? – Я пытливо глянула на Виктора.

Смею предположить, что в прошлый раз, в ту роковую ночь, когда начался шторм, он желал избавиться от болезни и просто жить. Но как теперь стало ясно, это трудно осуществить.

– Еще прошло слишком мало времени, чтобы судить о том, сбылось оно или нет, – ответил Виктор. – Но я точно знаю, что оно исполнится. Потому что мой посыл очень силен.

Стало понятно, что я ошиблась. Он загадал что-то другое и теперь специально меня подначивал. Видел ведь, как сильно я заинтересовалась этим в прошлый раз, а сейчас вновь завел тему.

– Любимый, поделись же, – я включила все свое обаяние, зная, что он не сможет устоять. – Я сгораю от любопытства.

– Вот лиса, – запротестовал Виктор. Но затем тепло улыбнулся, глядя мне прямо в глаза. – Я попросил, чтобы ты дожила до самой старости.

Я прекратила рыться в сумке, замерев.

Точно. И почему я удивлена? Он, как обычно, думал обо мне. И решил не загадывать того, что не исполнимо, чтобы не рушить мою детскую сказку.

Виктор посмотрел на небо, как обычно любил делать, когда заводил душевные разговоры.

– Никогда не обращал внимания, как мне здесь нравится находиться, – он прикрыл глаза и ощутил дуновение свежего ветерка. – Когда здесь только мы, картина абсолютно меняется. Становится так спокойно, и меня окутывает безмятежность. Кажется, что в этом месте время останавливается в попытке дать мне шанс…

– Если хочешь, можем приходить сюда каждый день, – предложила я, счищая кожуру с небольшого яблочка, горку которых насыпала нам Лидия Михайловна.

– Я, конечно, хочу, – улыбнулся Виктор, внимательно наблюдая за моими действиями, словно они его завораживали. – Но боюсь, что ты можешь слечь от такого физического перенапряжения.

Я действительно очень устала, пока мы добирались до нашего секретного места, и, возможно, Виктор прекрасно это видел, как бы ни пыталась я скрыть учащенное дыхание и ни вытирала платком пот, выступивший на лбу. Даже уверена, что он испытывает сильную вину за это, хотя я всю дорогу убеждала его, что сама решилась на эту поездку.

– Все со мной в порядке. Если будет нужно, то я буду тебя возить по два, по три, а то и по десять раз на дню.

Я думала, что Виктора позабавит такой ответ, и эта бесконечная грусть, наконец, исчезнет из его взгляда. Но он вдруг отвернулся, уставившись куда-то вглубь леса, и прикрыл рот рукой. Мне показалось, что ему стало плохо, и встревоженно поднялась с колен, дотронувшись до его плеча.

– Все хорошо, – быстро ответил Виктор, все также не поворачиваясь. – Просто мошкара в глаз попала.

– Давай помогу.

Я достала из сумки Виктора чистый платочек и осторожно, легким движением коснулась его лица, развернув к себе. Он поднял на меня свои большие карие глаза, и я буквально утонула в них. Они были прекрасны в своей тоске. Но я желала, чтобы они расцветали от счастья.

– Глупая мошкара, – вытирая слезу, пробежавшую под левым раскрасневшимся глазом, словно мамочка своему малышу, повторяла я. – Глупая.

Закончив, я перешла на правый.

– Не видят совсем, куда летят. Вон какая огромная.

Платок был чист, только немного намок. Виктору мешали видеть не надоедливые мошки, а его собственные мысли о смерти. Он считал, что остался с нею один на один, и я никак не могла понять, как же мне его переубедить, как же вернуть ему погасшее желание жить. Он до сих пор держал в себе что-то тяжелое, то, чем так и не смог поделиться со мной. А я могла только догадываться, но этого было слишком мало.

Чтобы ему стало легче, Виктор должен был сам сказать мне об этом.

– Вот так, – закончила я, поцеловав любимого в лоб, – А знаешь, что мы будем делать завтра?

Виктор удивленно покачал головой.