Последний день

Я прекрасно знал своего собеседника, как хорошо я знал и его манеру преувеличивать, приукрашивать и даже измышлять факты, сообразуясь с извлекаемой изо лжи пользой. В ту минуту его пользой являлось мое благоволение. При этом все знали и о его смелых мечтах сменить меня – умершего ли, подавшего ли в отставку – за университетской философской кафедрой. Как бы то ни было, я в очередной раз притворился невеждой.

– Спасибо за добрые слова, коллега.

– Не за что, господин доктор, не за что. Необходимо говорить правду. Вы – единственный, кто обладает всеми достоинствами настоящего руководителя: Вы образованны, мудры, решительны, справедливы. В конце концов, Вы необычайно свободно говорите и пишете… Нет, не сказать тут правду никак нельзя!

Вспомнив о недавнем нашем разговоре с необычным пришельцем, я почувствовал себя брошенной на землю игрушкой, которую подлое насекомое, сидящее напротив, непременно желает осквернить… Но я был трусом и потому не мог ни сказать это моему собеседнику в лицо, ни, тем более, промолчать, так что продолжил разговор:

– Что Вы скажете, коллега, если наш Университет – равно как и всякий университет и всякая школа мира – внезапно закроет перед людьми свои двери?

Мой гость пренеприятно захихикал, но так и не смог скрыть под подлым смешком растерянности, явно читавшейся в каждой морщинке его хитрого, но глуповатого лица. Он-то доподлинно знал, что доктор Муса ал-ʻАскари никогда ни с кем не шутил, а значит, никак не мог подшутить и над ним. Помявшись, но так и не отыскав подходящего ответа, он заметил:

– Странный вопрос, господин доктор! Очень странно его слышать из уст такого мудреца, как Вы! Наверное, Вы все-таки шутите… Кхе-кхе…

– Отнюдь. Что Вы скажете, если все школы мира в один миг закроются?

– Если бы меня об этом спросил кто-то другой, я не удивился бы, но Вы – человек, который вложил всю свою жизнь, всю свою душу в учебу и преподавание… Странно это от Вас слышать, весьма странно!

– В чем же Вы увидели странность? Разве не было времени, когда не существовало школ?

– Вы хотите вернуть всех нас в каменный век или в доисторические времена?

– А может, я сейчас толкаю Вас в будущее?

– Кхе-кхе… Вы, наверняка, шутите, даже если и говорите, что не шутите… Мы и без того движемся вперед, а не назад.

– Как Вы докажете, что идете вперед, а не в противоположную сторону?

– Вам нужны доказательства? Извольте. Посмотрите вокруг, посмотрите на цивилизацию с ее открытиями! Экономика, педагогика… да все на свете! Все, что сегодня есть на земле, – это мечта, несбыточная мечта наших предков, веривших в чудеса настоящего!

– Например?

– Например, мы покоряем открытый космос. Скоро наша нога ступит на Луну, Марс, Венеру и другие планеты.

– Кто это ступит на Луну, Марс, Венеру? Разве не обычные люди, похожие на меня и на Вас?

– Конечно.

– Неужели, долетев до Луны, люди разом изменятся? Может, они больше не будут рождаться от мужчины и женщины? Или они не будут алкать и жаждать, любить и ненавидеть, завидовать и злиться, уставать и отдыхать, спать и просыпаться, желать познать неизвестное, болеть и умирать?

– Разумеется, эти потребности у них останутся…

– Так чего же хорошего на Луне и на Марсе?

– Чудеса! Они сотворят там то, чего никогда не бывало на Земле!

– А какие чудеса они сотворили на Земле?

– Бесчисленное количество чудес!.. Вы меня экзаменуете или попросту издеваетесь, господин доктор?

– Упаси Бог! Я задаю Вам серьезные вопросы.

– Завоевания цивилизации хорошо известны даже простакам, не то что таким специалистам, как Вы.

– Быть может, я глупее этих самых простаков.

– К примеру, я недавно прочел заметку о хирурге, который чудесным образом сумел заменить больное сердце здоровым, извлеченным из тела умершего человека. То есть он вернул жизнь человеку, приговоренному к смерти.

– Но при этом хозяин здорового сердца погиб в результате дорожно-транспортного происшествия, а хозяин больного сердца умрет спустя несколько дней или лет, обладая уже здоровым сердцем. Разве я не прав?

– Правы. Все это достаточно очевидно.

– В чем тогда состоит польза от приобретения нового здорового сердца?

– Его жизнь будет продлена еще на несколько дней, или даже лет…

– …и он продолжит наполнять новое сердце тем же, что некогда переполняло старое, – теми же страстями, заботами, мыслями и удовольствиями.

– Иными словами, Вы считаете, что нет разницы между коротким и долгим человеческим веком? Что обитатель пещеры ничем не отличается от жителя дворца? Что тот, кто проходит за час три мили, равен тому, кто несется со скоростью тысяча миль в час? Что философ и изобретатель сложнейших, тончайших вычислительных машин в подметки не годятся неграмотному невежде?.. Если Вы действительно так думаете, то я никак не могу с Вами согласиться, уж извините. Цивилизация, безусловно, несет в себе определенные недостатки; но ее добродетели превосходят ее грехи.

– Дорогой коллега, я имею в виду, что ни цивилизация, ни наука, ни искусство, ни философия, ни религия не отданы в руки человека, сколько бы те ни жили, – долго ли, коротко ли.