Последний день

– Сотруднику полиции Вы сказали, что потерпевший – студент медицинского факультета Вашего Университета. Как Вы об этом узнали?

– Потерпевший сам рассказал мне об этом.

– Вы учили его?

– Конечно же, нет. Я преподаю философию, а он – студент-медик. Медицина не имеет отношения к философии.

– Авиценна был одновременно и философом, и врачом… Вы помните Ваш с ним разговор?

– Вначале мы беседовали об охоте.

– Вы любите охоту?

– Напротив, я призираю охоту и люто ненавижу убийство таких невинных существ, как птицы.

– А потерпевший, напротив, любил охотиться на птиц?

– Именно.

– Итак, завязался разговор.

– Достаточно невинный разговор.

– Вы его, конечно же, укорили. Разговор набрал обороты.

– Я уже сказал, что разговор был невинным.

– Да-да. Был невинным, но не закончился победой ни одной из сторон?

– Ни он меня не убедил, ни я – его.

– То есть, Вы расстались, не исчерпав конфликт.

– Можно сказать и так.

– Кто тот человек, что находился рядом с Вами и потерпевшим в машине?

– Это – ʼАбу Фархат, мой садовник.

– А! Вы хозяин горного сада? Небось, пострадавший охотился в Вашем саду, а ʼАбу Фархат столь нетривиальным образом заступился за птичек небесных?

– Нет. Мой сад находится в двух километрах от места происшествия. Поверьте, я специально вернулся в сад, чтобы попросить ʼАбу Фархата помочь мне с раненым.

– Все выясним, все выясним.

– Есть ли еще вопросы?

– Мы вернемся к допросу, как только получим заключение врача. Сейчас же Вы можете отдохнуть.

– Я хочу вернуться домой.

– Потерпите. Поскольку жизни потерпевшего все еще угрожает опасность, я вынужден вынести соответствующее постановление и задержать Вас и того мужчину, которого Вы называете своим садовником.

Эти слова поразили меня, словно удар молнии, от отчаяния я чуть было не потерял сознание. Как я жалел, что не располагаю силой ʼАбу Фархата и не могу влепить пощечину этому подлецу-прокурору, плюнуть ему в лицо и хорошенько избить… Однако вскоре за эти мысли, вдохновленные слепым жестоким гневом, мне сделалось стыдно. Я напомнил себе: «Вот тебе, доктор, и плоды семян, бог знает где и когда оброненных».

Пока я раздумывал над собственным поведением, знакомый мне сержант вошел к прокурору и доложил о том, что охотник пришел в сознание. Прокурор тотчас вышел из комнаты, чтобы спустя несколько минут вернуться и обрадовать меня известием, что пострадавший снял с меня и ʼАбу Фархата все подозрения и к тому же желает меня видеть. Я вошел в палату, израненный парень взял меня за руку, поцеловал ее и простонал:

– Простите меня! И пусть птицы тоже меня простят. Щегол отомстил за себя и за братьев. Я – подлый, подлый бог…

На мои глаза навернулись слезы.

Наблюдавший эту сцену прокурор подошел ко мне и, со все тем же невозмутимым выражением лица, пожал руку.

– Поздравляю. Теперь Вы можете идти куда пожелаете.

Отчеканив семь слов, он вернулся к допросу раненого охотника.

Час девятнадцатый

Солнце красным шаром остановилось у горизонта, угрожая скрыться от глаз в холодном, равнодушном море. Красный же шар мяса, который я ношу в своей усталой груди и наивно называю «сердцем», тоже готов сгореть дотла и исчезнуть в бездонном ледяном озере.

Однако, несмотря ни на что, я обязан заниматься формальными глупостями. Мой автомобиль покрыт кровью, следовательно, я должен тщательнейшим образом его вымыть, чтобы с подобающей случаю помпой потом приехать в аэропорт за Руʼйа. Меня ждет ʼАбу Фархат, – значит его нужно вернуть домой. Давным-давно, наверное, в прошлой жизни я оставил одних Хишама и ʼУмм Зайдан, должно быть, они удивлены моим долгим отсутствием, и, разумеется, мне крайне необходимо как можно быстрее к ним вернуться.

Я остановил автомобиль у первой попавшейся автостанции и попросил работников отмыть его и заправить бензином. Однако автомойщик отшатнулся, едва увидев грязный салон и измазанную кровью рубашку. Он тут же вызвал хозяина автостанции и молча ткнул пальцем в пятна крови, словно говоря: «Смотрите! Возможно, мы говорим с убийцей!» Волнение подчиненного передалось и начальнику. После минутной паузы он выдавил из себя:

– Извините, господин хороший, но мы не можем Вас обслужить. Найдите, пожалуйста, другую автостанцию.

Я вспылил. Это извинение показалось мне просто оскорбительным.

– Почему это я должен искать другую автостанцию? Разве вы не обязаны чистить автомобили?

– Обязаны. Но…

– Что «но»?

– Дело может повлечь за собой определенную ответственность.

– Какую ответственность?

– Вот эта кровь – чья она? Похоже, это свежие следы. Как знать, может государство впоследствии обвинит меня в соучастии в убийстве?

Наконец, до моего растерзанного долгим днем сознания дошел истинный смысл вопросов начальника автостанции, и я спокойно, неторопливо рассказал ему обо всех деталях давнишнего происшествия, заслужив полное его доверие. Он велел подчиненным приступить к чистке салона машины и попросил помощника принести два стула и две чашечки кофе – для меня и ʼАбу Фархата.