Последний довод королей

Он хмуро посмотрел в сторону лагеря Бетода. Очертания шатров и флагов только начинали проявляться в тумане и темноте. И Ищейка размышлял, что он тут может поделать, кроме как стоять и ждать. Все его парни смотрели на него, надеясь, что он придумает какой-нибудь магический трюк, чтобы вытащить их отсюда живыми. Но Ищейка не владел магией. Долина и стена, и некуда бежать. Весь их план держался на том, что бежать будет некуда. Он подумал, смогут ли они продержаться ещё один день. Но так же он думал и вчера утром.

— Что Бетод планирует на сегодня, как по-нашему? — пробормотал он себе под нос. — Что он запланировал?

— Резню? — проворчал Молчун.

Ищейка сурово посмотрел на него.

— Я бы выбрал слово "атака", но не удивлюсь, если всё обернется по-твоему, ещё до окончания дня. — Он прищурился и уставился в тенистую долину, надеясь увидеть то, что надеялся увидеть все последние семь долгих дней. Какой-нибудь знак, что идёт Союз. Но ничего не было видно. Внизу широкий лагерь Бетода, его шатры и штандарты, и множество его людей. Больше не было ничего — лишь голая и пустая земля, да туман, цеплявшийся за тенистые впадины.

Тул ткнул его большим локтем под рёбра и умудрился ухмыльнуться.

— Не знаю я насчёт этого плана. Ждать Союз и всё такое. Если спросишь меня, то звучит немного рискованно. Можно сейчас передумать?

Ищейка не рассмеялся. Сил на смех не осталось.

— Вряд ли.

— М-да. — Гигант тяжело вздохнул. — Я и не думал, что можно.

Семь дней прошло с тех пор, как шанка впервые полезли на стены. Семь дней, а будто семь месяцев. У Логена не было ни одной мышцы, которая не болела бы от тяжёлой работы. Он покрылся легионом синяков, тьмой царапин, армией порезов, шишек и ожогов. Длинный порез на ноге перевязан, рёбра стянуты после ударов по ним, под волосами пара немаленьких струпьев, плечо одеревенело от удара щитом, костяшки пальцев ободраны и распухли, после того, как Логен ударил по дикарю, а попал по камню. Весь он стал как одна большая рана.

Остальным было ничуть не лучше. Вряд ли во всей крепости был хоть один человек без каких-либо повреждений. Даже дочь Круммоха где-то поцарапалась. Один из парней Трясучки позавчера потерял палец. Мизинец на левой руке. Теперь он смотрел на обрубок, плотно замотанный в грязную окровавленную тряпку, и морщился.

— Жжётся, а? — сказал он, глядя на Логена, сжимая остальные пальцы и снова разжимая.

Возможно, Логену следовало его пожалеть. Он помнил боль, а ещё сильнее помнил разочарование. Не в силах поверить, что этого пальца уже больше не будет всю оставшуюся жизнь. Но в нём не осталось жалости ни к кому, кроме себя.

— Это точно, — проворчал он.

— Кажется, будто он всё ещё на месте.

— Ага.

— Это чувство пройдёт?

— Со временем.

— И сколько понадобится времени?

— Скорее всего, больше, чем у нас есть.

Мужик кивнул, медленно и мрачно.

— Ага.

Семь дней, и уже казалось, что даже холодные камни и влажное дерево достаточно натерпелись. Новые парапеты раскрошились и обвалились. Их укрепили, как могли, но они снова обвалились. Ворота изрубили в труху, сквозь щели лился дневной свет, за ними были навалены булыжники. Крепкий удар мог их свалить. Если уж на то пошло, то крепкий удар мог свалить и Логена, судя по тому, как он себя чувствовал.

Он набрал полный рот кислой воды из фляги. Воду черпали уже со дна бочек. Еды тоже не хватало, как и всего остального. Особенно не хватало надежды.

— Всё ещё жив, — прошептал он сам себе, но радости в том было не много. Даже меньше обычного. Цивилизация ему оказалась не очень-то по вкусу, но мягкая кровать, странное место, где надо ссать, и немного презрения от каких-то тощих идиотов сейчас уже не казались таким уж плохим вариантом. Он в тысячный раз спрашивал себя, зачем вообще он вернулся, когда услышал за спиной голос Круммоха-и-Фейла.

— Так-так, Девять Смертей. Старик, ты выглядишь устало.

Логен хмуро посмотрел на него. Брехня горца начинала уже раздражать его.

— За последние дни выпало немало тяжелой работёнки, если вдруг ты не заметил.

— Заметил, и принял в ней участие, не так ли, прекрасные мои? — Трое его детей переглянулись.

— Ага? — высоким голоском спросила девочка.

Круммох хмуро посмотрел на них.

— Уже не похоже на игру, да? А как насчёт тебя, Девять Смертей? Луна перестала улыбаться, не так ли? Ты напуган, разве нет?

Логен посмотрел на жирного козла долгим суровым взглядом.

— Устал я, Круммох. Устал от твоей крепости, от твоей еды, и больше всего я устал от твоей ебучей болтовни. Не всем так сильно, как тебе, нравится шлёпанье твоих жирных губ. Почему бы тебе не отвалить и не попробовать приладить твою луну себе к жопе.

Круммох ухмыльнулся, в коричневой бороде показались жёлтые зубы.

— Вот этого человека я люблю. — Один из его сыновей, тот, который таскал копьё, потянул его за рубаху. — Какого чёрта, парень?

— А что будет, если мы проиграем, па?

— Если мы чего? — прорычал Круммох и отвесил своей огромной рукой сыну такую затрещину, что тот свалился лицом в грязь. — Встать! Мы не проиграем, парень!

— Пока луна любит нас, — пробормотала сестра, хоть и не громко.