Последний довод королей

Никогда в жизни Вест не ожидал, что получит похвалу от генерала Поулдера, но сейчас, когда этот великий миг настал, он понял, что никакого удовольствия это ему не принесло. Он не совершал ничего отважного. Не рисковал своей жизнью. Он всего лишь отдал приказ к атаке. Вест чувствовал боль от натёртой седлом ссадины и сильную усталость, и его челюсть ныла, поскольку он её постоянно стискивал от беспокойства. Казалось, даже говорить было трудно.

— Среди мёртвых или захваченных есть Бетод?

— Насчёт конкретных пленников ничего не могу сказать, сэр. Может оказаться, что его захватили наши северные союзники. — Поулдер позволил себе неровно усмехнуться. — В таком случае сомневаюсь, что он долго протянет, а, маршал? А, сержант Пайк? — Он ухмыльнулся, резко провел пальцем себе по животу и цокнул языком. — Его ждет кровавый крест, не сомневаюсь! Разве не так они поступают, эти дикари? Кровавый крест, да?

Вест в этом не видел ничего забавного.

— Убедитесь, что нашим пленникам дают еду и воду, и такую помощь раненым, какую мы в состоянии обеспечить. В победе мы должны быть великодушными. — Кажется, нечто в таком духе должен говорить лидер после битвы.

— Разумеется, лорд-маршал. — Поулдер живо отсалютовал — образец покорного подчиненного — а потом повернул лошадь и умчался прочь.

Вест соскользнул со своей лошади, мгновение собирался с духом и с трудом пошёл пешком вверх по долине. Пайк пошёл следом, обнажив меч.

— Чрезмерной осторожности не бывает, сэр, — сказал он.

— Да, — пробормотал Вест. — Думаю, не бывает.

Длинный склон был усеян людьми, живыми и мёртвыми. Трупы всадников Союза лежали там, где упали. Лекари с окровавленными руками и мрачными лицами помогали раненым. Некоторые люди сидели и рыдали, возможно, по павшим товарищам. Некоторые оцепенело смотрели на свои раны. Другие вопили, булькали и взывали о помощи или просили пить. Третьи спешили им на помощь. Последние одолжения умирающим. По долине вдоль утёса тянулась длинная процессия угрюмых пленников, за которой зорко наблюдали солдаты Союза. Поблизости валялись кучи захваченного оружия, груды кольчуг, стопки раскрашенных щитов.

Вест медленно шёл по тому, что раньше было лагерем Бетода, а теперь за яростные полчаса превратилось в груды хлама, разбросанные по голым камням и жёсткой земле. Скрюченные тела людей и лошадей смешались с растоптанными каркасами шатров, разорванными и растрёпанными тряпками, поломанными бочками, разбитыми ящиками, снаряжением для готовки, ремонта и сражения. Всё втоптано в грязь, покрыто следами копыт и сапог.

Посреди всего этого хаоса стоял удивительный островок спокойствия, где всё казалось нетронутым, каким было перед тем, как Вест отдал приказ к атаке. Над тлеющим костром всё ещё висел котелок, в котором бурлила похлебка. Несколько копий аккуратно прислонены друг к другу. Рядом табуретка и точильный камень. Три спальника образовывали идеальный треугольник, в голове каждого сложено одеяло, всё тщательно и аккуратно — вот только на них валялся человек, и содержимое его размозженного черепа разбрызгалось по серой шерсти.

Неподалеку в грязи стоял на коленях офицер Союза, качая другого на руках. Вест почувствовал приступ тошноты от узнавания. На коленях стоял его старый друг лейтенант Бринт. А безвольно лежал его старый друг лейтенант Каспа. По какой-то причине Вест почувствовал почти непреодолимую потребность убраться прочь, подняться по склону, не останавливаясь, и притвориться, что не видел их. Пришлось заставить себя подойти, и его рот наполнился кислой слюной.

Бринт поднял глаза, его бледное лицо было исчерчено слезами.

— Стрела, — прошептал он. — Чистая случайность. Он даже не вытащил меч.

— Не повезло, — проворчал Пайк. — Не повезло.

Вест уставился вниз. Действительно, не повезло. Теперь он увидел — под краем бороды Каспы, под подбородком торчало обломанное древко стрелы, но там было удивительно мало крови. Всего несколько капель. Словно брызги грязи на одном рукаве мундира, вот и всё. И несмотря на то, что глаза Каспы, покосившись, уставились в никуда, Вест не мог избавиться от чувства, что они смотрели прямо на него. Его губы капризно изогнулись, лоб обвинительно нахмурился. Весту почти захотелось поднять его и потребовать объяснить, что он имел в виду, но потом пришлось себе напомнить, что Каспа мёртв.

— Значит, письмо, — пробормотал Вест, нервно шевеля пальцами, — его семье.

Бринт жалостно вздохнул, и по какой-то причине Вест нашел это жутко раздражающим.

— Да, письмо.

— Да. Сержант Пайк, за мной. — Вест не мог стоять там ни минуты больше. Он отвернулся от друзей — от живого и от мёртвого — и зашагал вверх по долине. Он изо всех сил старался не останавливаться на том факте, что, если бы он не отдал приказ, один из самых приятных и безвредных из его знакомых, возможно, был бы ещё жив. Вероятно, нельзя быть лидером без некоторой безжалостности. Но безжалостность не всегда даётся легко.