Последний довод королей

Арди пристроилась у стены — капюшон поднят, глаза смотрят в пол. Пытается слиться со штукатуркой, и кто бы стал её винить? Вряд ли это самая приятная компания для юной женщины, да и обстановка не самая обнадёживающая. Но это лучше, чем перерезанное горло, наверное. Глокта протянул ей руку:

— Вам будет лучше пройти со мной.

Она заколебалась. Словно не уверена до конца, что пойти со мной действительно лучше. Но короткий взгляд на самых уродливых людей самых скверных профессий мира, очевидно, её убедил. Коска протянул ей лампу, задержав свои пальцы на её руке на неуютно долгий миг.

— Благодарю, — сказала она, отдёргивая руку.

— К вашим услугам.

Висящие клочья обоев, изломанная обшивка и куски упавшей штукатурки отбрасывали странные тени, когда Глокта с Арди оставили Коску и его головорезов позади и стали пробираться в недра мёртвого здания. Дверные проёмы, мимо которых они проходили, зияли, как могилы.

— Ваши друзья кажутся очаровательной компанией, — пробормотала Арди.

— О, это действительно так. Ярчайшие звезды на социальном небосводе. Несомненно, некоторые задачи требуют отчаянных людей.

— Значит, у вас на уме какое-то поистине отчаянное дело.

— А когда было по-другому?

Их лампа едва освещала ветхую гостиную, панели свисали с дешёвой кирпичной кладки, большая часть пола представляла собой одну большую грязную лужу. В дальней стене была открыта потайная дверь, и Глокта зашаркал в её сторону по краю помещения. Его бёдра горели от напряжения.

— Что натворил ваш человек?

— Секутор? Он меня подвёл. — И вскоре мы узнаем, насколько.

— Тогда надеюсь, я вас никогда не подведу.

— У вас, я уверен, здравого смысла больше. Я должен идти первым, поскольку, если я упаду, то по крайней мере упаду один. — Он морщился всю дорогу вниз по ступеням, а она шла с фонарём за ним следом.

— Ух. Что это за запах?

— Канализация. Где-то здесь вход в неё. — Глокта прошёл мимо тяжёлой двери в переделанный винный погреб. Блестящие стальные решётки камер по обе стороны мерцали, когда они проходили мимо. Всё помещение воняло сыростью и страхом.

— Наставник! — донёсся голос из темноты. Появилось отчаянное лицо брата Длинноногого, прижатое к одной из решеток.

— Брат Длинноногий, приношу свои извинения! Я был сильно занят. Гурки взяли город в осаду.

— Гурки? — запищал он, выпучив глаза. — Прошу вас, если вы меня отпустите…

— Тихо! — прошипел Глокта голосом, не допускавшим возражений. — Вам нужно остаться здесь.

Арди нервно глянула на камеру навигатора.

— Здесь?

— Он не опасен. Думаю, здесь вам будет удобнее, чем было бы… — И он кивнул головой в сторону открытой двери в конце сводчатого зала, — там.

Она сглотнула.

— Ладно.

— Наставник, прошу вас! — из камеры Длинноногого отчаянно высунулась одна рука, — прошу вас, когда вы меня отпустите? Наставник, прошу вас! — Глокта в ответ на мольбы с мягким щелчком закрыл дверь. У нас сегодня есть другие дела, которые не будут ждать.

Иней уже приковал всё ещё не пришедшего в сознание Секутора к стулу возле стола, а сам тонкой свечкой зажигал лампы, одну за другой. В куполообразной комнате постепенно становилось светлее, и фрески на круглых стенах наполнялись цветом. Канедиас хмуро смотрел вниз, расставив руки, перед ним горел огонь. Ах, наш старый добрый Мастер Делатель, всегда глядит неодобрительно. На стене напротив его брат Иувин по-прежнему истекал кровью. И, подозреваю, это не единственная кровь, которая прольется здесь сегодня.

— Урр, — простонал Секутор, его обвисшие волосы закачались. Глокта медленно опустился на стул, кожа под ним заскрипела. Секутор снова застонал, его голова откинулась назад, веки задёргались. Иней нагнулся, протянул руки и расстегнул пряжки на маске Секутора, стащил её и швырнул к стене. Из страшного практика Инквизиции стал… ничем особенным. Секутор пошевелился, сморщил нос и вздрогнул, как спящий мальчик.