Последний довод королей

— Героические деяния на разрушенном западе? Джезаль дан Луфар? — Байяз фыркнул. — Он только и делал, что хныкал о дожде.

— Удивительно, в какую чушь поверят идиоты, если выкрикивать её достаточно громко. И на Турнире вы тоже сжульничали.

— Вы и это заметили? — Улыбка Байяза стала ещё шире. — Я впечатлён, наставник, весьма впечатлён. Всё это время вы так близко подбирались к истине. — И всё-таки блуждал так далеко. — Я бы не расстраивался из-за этого. У меня много преимуществ. Сульт в конце концов набрёл наощупь на ответы, но слишком поздно. Я с самого начала подозревал, какими могут быть его планы.

— И поэтому просили меня их расследовать?

— Тот факт, что вы не подчинялись мне, до самого последнего момента был источником некоторого раздражения.

— Можно было просто вежливо попросить. — По крайней мере, это было бы необычно. — К сожалению я оказался в сложной ситуации. Проблема с излишним количеством хозяев.

— Но всё уже закончилось, а? Я почти испытал разочарование, узнав, насколько ограниченными были изыскания Сульта. Соль, свечи и заклинания? Как это умилительно по-детски. Может, этого и достаточно, чтобы положить безвременный конец потенциальному демократу Маровии, но для меня он не представлял ни малейшей угрозы.

Глокта хмуро посмотрел на доску. Сульт и Маровия. Несмотря на весь их ум, на всю влиятельность, их маленькая отвратительная борьба была неуместной. Они были пешками в этой игре. Такими мелкими, что они даже не догадывались, какой громадной на самом деле является доска. И таким образом, кто здесь я? Пылинка между клетками, в лучшем случае.

— А что за таинственный посетитель побывал в ваших покоях за день до того, как мы впервые встретились? — И который, возможно, посетил и мои покои? Женщина и холод…

Лоб Байяза прочертили сердитые морщины.

— Ошибка моей молодости. Не говорите больше об этом.

— О, как прикажете. А великий Пророк Кхалюль?

— Война продолжится. На других полях сражений, с другими солдатами. Но это была последняя битва, которая велась оружием прошлого. Магия утекает из мира. Уроки Старого Времени меркнут во тьме истории. Занимается новый век.

Маг сделал беспечное движение одной рукой, что-то мелькнуло в воздухе, стукнуло в центре доски, и крутилось, пока не затихло с безошибочным звуком падающих денег. Золотая монета в пятьдесят марок, которая тепло и приветливо блестела в свете лампы. Глокта едва не засмеялся. И даже теперь, даже здесь, всё всегда сводится к этому. У всего есть цена.

— Это деньги купили королю Гуславу победу в бездумной гуркской войне, — сказал Байяз. — Это деньги объединили Открытый Совет вокруг короля-бастарда. Это деньги заставили герцога Орсо спешить на защиту своей дочери и сдвинули равновесие в нашу пользу. Всё это мои деньги.

— Это деньги позволили мне удерживать Дагоску так долго.

— И вы знаете, чьи. — Кто бы подумал? Скорее, первый из ростовщиков, чем Первый из Магов. Открытый Совет и Закрытый, простолюдины и короли, торговцы и палачи — все попались в золотую паутину. Паутина долгов, лжи, тайн, и каждая нить привязана к нужному месту, и звучит, словно арфа под рукой мастера. А как же бедный неуклюжий фигляр — наставник Глокта? Есть ли в этой сладкой музыке место для его угрюмой ноты? Или же меня вот-вот заставят выплатить сполна заём моей жизни?

— Полагаю, мне следует поздравить вас со столь хорошо разыгранной партией, — горько пробормотал Глокта.

— Ба. — Байяз отмахнулся от этого. — Объединить кучку дикарей под этим кретином Гародом и заставить их вести себя подобно цивилизованным людям. Удержать Союз во время гражданской войны и привести на трон этого болвана Арнольта. Направить того труса Казамира на завоевание Инглии. Вот это были хорошо разыгранные партии. А это пустяк. Все карты у меня на руках, и так всегда и будет. У меня…

Я устал от этого.

— Да-да-да, блядь. Вонь самодовольства становится уже удушливой. Если собираетесь меня убить, то спалите меня дотла и покончим с этим, но, ради всего святого, избавьте меня от вашего бахвальства.