Последний довод королей

Иней швырнул узника на стул. Где я? Кто меня схватил? Чего они хотят? Жуткий миг, как раз перед началом работы. Ужас и беспомощность, тошнотворное покалывание предвкушения. Как раз вчера мои воспоминания об этом так очаровательно освежила своими руками магистр Эйдер. Впрочем, меня отпустили невредимым. Узник сидел, склонив голову набок, ткань мешка двигалась вперёд-назад от его учащённого дыхания. Очень сильно сомневаюсь, что ему так же повезёт.

Взгляд Глокты невольно переместился на картину над завёрнутой в мешок головой узника. Наш старый друг Канедиас. Нарисованное лицо мрачно смотрело с купола потолка, руки широко разведены, позади яркий огонь. Делатель упал, объятый пламенем… Глокта неохотно взвесил в руке тяжёлый молоток.

— Ну, приступим. — Секутор театрально сорвал мешок.

Навигатор прищурился от яркого света ламп. Обветренное смуглое лицо с глубокими морщинами, голова побрита, как у жреца. Или у сознавшегося государственного изменника, разумеется.

— Вас зовут брат Длинноногий?

— Действительно! Из благородного ордена навигаторов! Уверяю вас, я неповинен ни в каком преступлении! — Слова быстро вылетали из него. — Я не совершил ничего противозаконного, нет! Это было бы совсем не в моём духе. Я законопослушный человек, и всегда был. Представить себе не могу ни одной причины, по которой со мной так обращаются! Ни одной! — Он опустил глаза и увидел наковальню, тускло блестевшую на полу между ним и Глоктой, там, где обычно стоял стол. Голос навигатора поднялся на октаву выше. — Орден навигаторов весьма глубокоуважаемый, и я состою в нём на хорошем счету! На исключительно хорошем счету! Навигация — это главный из моих выдающихся талантов, действительно, главный из…

Глокта ударил молотком по наковальне со звоном, который разбудил бы и мёртвых.

— Хватит! Болтать! — Маленький человек моргнул, глупо вытаращился, но заткнулся. Глокта откинулся назад на стуле, растирая иссохшее бедро, и боль поднималась по его спине. — Вы хоть представляете, как я устал? И сколько мне нужно сделать? Даже вылезание из постели причиняет мне каждое утро такие муки, что я совершенно разбит уже до начала дня, а сейчас ещё и время особенно напряжённое. По этой причине мне глубоко безразлично, сможете ли вы ходить, сможете ли видеть, и сможете ли не гадить под себя до конца своей очень короткой и очень мучительной жизни. Вы понимаете?

Навигатор круглыми глазами посмотрел на Инея, который подобно громадной тени возвышался над ним.

— Понимаю, — прошептал он.

— Хорошо, — сказал Секутор.

— Офень хорофо, — сказал Иней.

— Действительно, очень хорошо, — сказал Глокта. — Скажите мне, брат Длинноногий, есть ли среди ваших выдающихся талантов сверхчеловеческая устойчивость к боли?

Узник сглотнул.

— Нет.

— Тогда правила этой игры просты. Я задаю вопрос, а вы отвечаете точно, правильно и, что важнее всего, коротко. Я выразился ясно?

— Я понял абсолютно всё. Я не говорю ничего, кроме…

Кулак Инея врезался ему в живот, и навигатор согнулся пополам, выпучив глаза.

— Вы понимаете, — прошипел Глокта, — что на это вы должны были ответить "да"? — Альбинос схватил ногу хрипевшего навигатора и поставил ступню на наковальню. О, холодный металл прижимается к чувствительной подошве. Весьма неприятно, но может быть и куда хуже. И что-то говорит мне, что возможно и будет. Иней защёлкнул оковы на лодыжке Длинноногого.

— Я прошу прощения за недостаток воображения. — Глокта вздохнул. — В нашу защиту скажу, что трудно всегда выдумывать что-то новое. Я имею в виду, что разбивать ноги кувалдой — это так…

— Профаифно? — предположил Иней.

Глокта услышал резкий смешок из-под маски Секутора, и почувствовал, что и сам ухмыляется. Ему бы лучше работать бы комедиантом, а не палачом.

— Прозаично! Именно так. Но не волнуйтесь. Если мы не получим то, что нам нужно, к тому времени, как раздробим в труху всё, что у вас ниже колен, тогда поглядим, не сможем ли мы выдумать что-то более изобретательное для остальных частей ваших ног. Как вам такое?

— Но я ничего не сделал! — завопил Длинноногий, который только смог восстановить дыхание. — Я ничего не знаю! Я ничего…