Последний ход

Она вздрогнула, но попыталась скрыть это за кривой усмешкой.

– Влюблённая дурочка, помнишь? Я никогда не думала, что буду использовать эту чёртову историю, но она сработала. Когда я больше не могла скрывать беременность, я сказала маме, что встречалась с молодым человеком, который работал на Сопротивление, но его поймали и казнили. После смерти таты моя дорогая мама пыталась отучить меня ругаться, потому что девушки, которые ругаются, – шлюхи, верно?

– Но, Ирена, это несправедливо. По отношению к твоей матери, а по отношению к тебе – и подавно.

Несмотря на резкость моего тона, Ирена пренебрежительно пожала плечами.

– Мама, конечно, была расстроена, но я заверила её, что извлекла уроки из своих ошибок. Всё это никак не повлияло на мамино отношение к малышке. С тех пор как Хелена родилась, всё у нас было хорошо. Мама любит её.

– Тебя она тоже любит. Зачем ты заставляешь её верить лжи?

– О боже, какая разница. – Наигранное безразличие в голосе Ирены было неубедительным. – Нацисты убили её мужа, и ей не нужно знать, что они сделали с её дочерью. Давай я сама позабочусь о своей матери, Мария, а ты позаботься о своей. – Ей потребовалось всего мгновение, чтобы осознать свою ошибку. – Чёрт, я не…

Я подняла руку, чтобы остановить её. Руку, на которой больше не была видна каждая косточка. Хотя я по-прежнему была очень худой. Казалось, моё тело забыло, как набирать вес. Ирена погрузилась в задумчивое молчание, поигрывая своей цепочкой, и я заметила, как её взгляд скользнул по моему предплечью.

Мы не говорили о моём пребывании в лагере. Не говорили ни об аресте, ни о том, как я заработала пять круглых шрамов, на которые Ирена смотрела, когда думала, что я этого не замечаю, ни о моей порке, ни, конечно, о Фриче. Она была обеспокоена тем, что я веду себя слишком тихо – я слышала, как она говорит это Францу, который заверил её, что со мной всё будет в порядке, – но я была тихой, потому что в моих мыслях было слишком много всего. В остальном наша дружба вернулась в нормальное русло.

Я откинулась назад, сунула руку в передний карман и провела пальцами по чёткам. Иногда я забывала, что на мне больше нет формы в серо-синюю полоску. Пока мы жили на ферме, то успели купить кое-что в городе, включая новую одежду. Если на какой-то вещи не было карманов, я пришивала их.

Стряхнув травинки со своей юбки, я встала, и мы собрали остатки нашего пикника. Я складывала плед, когда услышала, как машина Франца паркуется возле сарая, а затем по полю разнёсся крик:

– Ты собираешься поздороваться со мной или нет, шиксе?

Я тут же бросила плед. Я бы узнала этот голос где угодно, но мне нужно было увидеть его обладательницу, чтобы поверить собственным ушам. Конечно же, она была там, стояла рядом с Францем и улыбалась, а я побежала через поле, не останавливаясь, пока не заключила её в объятия.

– Осторожнее, а то нас обеих уронишь, – сказала Ханья, смеясь и крепко обнимая меня в ответ. – Дай мне посмотреть на тебя.

Она взяла моё лицо в ладони, а я держала её за запястья, убеждая себя, что она настоящая. Когда я разжала руки, у меня появилось ощущение, что сейчас я проснусь, и всё это окажется сном, самым прекрасным за всё это время сном. Но она была здесь, такая же реальная, как и я. Знакомые тёмные глаза с искорками, густые тёмные волосы коротко подстрижены, но отрастают явно быстрее, чем у меня. На ней было простое платье, облегающее фигуру, которая вновь обретала изящные изгибы.

Затем Ханья провела большими пальцами по моим щекам, словно проверяя, что я тоже настоящая, прежде чем поцеловать их.

– Ты прекрасна, как никогда, Мария.

– Как и ты, бобе, – прошептала я. – Франц, ты всё это время знал, что Ханья жива?

– Я провёл весь свой первый день в лагере, разыскивая её, и когда нашёл, то сказал, что шиксе передаёт бобе привет, как ты мне и велела. Этого было достаточно, чтобы она мне поверила.

– Почему ты мне не сказал?

– Это из-за меня, – сказала Ханья, не дожидаясь, пока он ответит. – Исаак заботился обо мне так хорошо, как только мог, но когда Франц нашёл меня, у меня всё ещё был запущенный тиф. Я попросила, чтобы он не говорил тебе, опасаясь возможной смерти. Когда выздоровела, через несколько дней подхватила воспаление лёгких. И к тому времени, когда мне наконец стало легче, я решила подождать, пока не поправлюсь полностью. Хотела сделать тебе сюрприз! Франц ухаживал за мной в больнице Пщины.

Я одарила его благодарной улыбкой, а затем задала следующий вопрос, ответа на который боялась:

– Где Исаак?

Она сжала губы, прежде чем ответить.

– Как только он поправился, то уехал вместе с несколькими членами зондеркоманды. Я умоляла рассказать, куда они направляются, но всё, что он сказал, это что они будут искать военных преступников. – Она на мгновение посмотрела мимо меня и глубоко вздохнула: – Я не хочу знать, что это значит. Он обещал встретиться со мной в Варшаве к концу лета.

Матеуш вышел из сарая, вероятно, встревоженный шумом.

– О тебе шла речь почти в каждом письме, которое Мария присылала мне, Ханья, – сказал он, ухмыляясь. – Я…