Последний поход «Новика»

За кормой «Богатыря» стояли на якорях крейсер «Россия» и ледокол «Надежный». Недалеко от его левого борта находились спасательное и пожарное суда, а также водолазный бот. А вдалеке, у входа в Амурский залив, маячил силуэт крейсера «Громобой» в окружении миноносцев. Это на случай попытки японцев помешать спасательной операции.

Андрей Петрович еще раз по-хозяйски окинул взглядом верхнюю палубу корабля, команда которого заняла места по авральному расписанию. Лица моряков были обращены в сторону мостика – все напряженно ждали команды командира.

– Ну что, с Богом, Карл Петрович?

– С Богом, Андрей Петрович!

– Передать на «Россию» и «Надежный»: подать буксирные тросы! – приказал командир сигнальщику.

Старший офицер тут же перешел на корму – теперь она была его рабочим местом.

Ненормативная лексика главного боцмана, «подбадривавшего» своих орлов из боцманской команды, стихла, и поднявшийся на мостик старший офицер доложил о том, что буксирные тросы поданы на корму крейсера и надежно закреплены.

Андрей Петрович, сняв фуражку, широко перекрестился. Это же сделали адмирал и офицеры, находившиеся на мостике.

– Красная ракета! – приказал он сигнальщику.

Тот выстрелил из ракетницы, и ракета, шипя, взметнулась ввысь и, описав дугу, рассыпалась искрами. Теперь старший офицер метнулся на шкафут, где находились матросы, изготовившиеся к подводке пластыря под пробоины в днище крейсера, который уже был подведен с кормы до начала каменного рифа, на котором «сидела» носовая часть корабля.

«Россия» и «Надежный» выбрали слабину буксирных тросов и, когда они натянулись в струну, увеличили обороты своих машин.

– Полный назад! – приказал командир, и под кормой крейсера забурлила вода, вспененная его гребными винтами.

Корпус корабля задрожал, но не сдвинулся с места. «Давай, давай, родимый!» – умоляли моряки свой крейсер. И когда на буксировщиках еще прибавили оборотов, он вздрогнул, а затем стал медленно, со страшным скрежетом, рвущим души моряков, сползать с камней. Старший офицер метался с борта на борт, подгоняя матросов, подводящих пластырь под израненное днище корабля.

По мере схода крейсера с камней скорость сползания заметно увеличилась, и наконец он закачался на волнах.

– Стоп машина! – раздалась команда командира, и натуженное бурление под кормой крейсера стихло.

– Зеленая ракета! – приказал командир, и когда та, описав дугу, рассыпалась, ослабли буксирные тросы.

Но радоваться было еще рано – забортная вода быстро поступала в пробоины, и носовая часть корабля хоть и медленно, но все-таки стала погружаться. Теперь уже чуть ли не половина команды, выбиваясь из сил, помогала аварийной команде подводить тяжеленный, намокший в морской воде брезентовый пластырь.

Но всему бывает конец, и поднявшийся на мостик старший офицер, смахнув с лица струившийся пот, охрипшим от пережитого напряжения и подачи команд голосом доложил, что пластырь заведен. Командир крепко пожал ему руку.

– Запустить помпы! – приказал он старшему инженеру-механику и повернулся к сигнальщику: – Передать на спасательное и пожарное суда: подойти к борту крейсера!

Взбежавший на мостик прапорщик Игнатьев с сияющим от радости лицом доложил:

– Господин капитан 2-го ранга, погружение носовой части прекратилось!

– Добро! Доложите, когда у форштевня из воды покажется нанесенная по бортам ватерлиния![99]

– Есть! – коротко ответил тот и поспешил на бак[100].

Когда же с бортов вспомогательных судов фонтанами взметнулись упругие струи воды, в водяной пыли, срываемой с них ветерком, заиграла радуга, как бы символизируя победу над стихией.

Через некоторое время на мостик взбежал прапорщик Игнатьев и восторженно доложил:

– Господин капитан 2-го ранга, у форштевня из воды показалась нанесенная по бортам ватерлиния!

Андрей Петрович взял рупор:

– Поздравляю экипаж крейсера «Богатырь» со снятием с каменных рифов!

И тут же корабельный духовой оркестр грянул гимн Российской империи, а сотни мужских голосов дружно подхватили его торжественный мотив: «Боже, царя храни…» Офицеры взяли под козырек. А у Андрея Петровича побежали по спине мурашки…

После исполнения гимна все обнимались, поздравляя друг друга. Свершилось!

Адмирал горячо обнял командира. «Спасибо вам, Андрей Петрович! Вы сняли с моего сердца камень, который давил мне душу все эти долгие месяцы», – признательно сказал он полушепотом, чтобы, не дай бог, кто-то из его подчиненных не приписал ему обыкновенной человеческой слабости.

«Какой же камень на душе носил этот мужественный человек?!» – подумал командир.

А корабельный священник отец Иоанн шел по верхней палубе в сопровождении служек из матросов, державших в руках сосуды со святой водой, окропляя ею надстройки и батарейные палубы крейсера, как бы благословляя тем самым его второе рождение…

* * *

Вода из отсеков «Богатыря» была откачена, и «Надежный» малым ходом, чтобы, не дай бог, напором воды не сорвало пластырь, повел его на буксире во Владивосток в сопровождении целой флотилии кораблей и судов, участвовавших в его снятии с каменных рифов.