Последний поход «Новика»

– Будешь много знать – быстро состаришься. Придет время – узнаешь, что к чему, – с налетом таинственности заметил он и подвел итог: – Ну да ладно, проехали. Ведь главное то, что мы с тобой братья, Степа!

И они крепко обнялись.

* * *

Начальник Владивостокского отряда крейсеров прошел с командиром «Богатыря» не в адмиральскую каюту, как это было бы положено в соответствии с его положением, а в капитанскую.

«К чему бы это?! – озадаченно подумал Андрей Петрович. – Что-то тут, однако, не так. Ладно, разберемся с этим по ходу дела», – решил он.

– Поздравляю вас, Андрей Петрович, с блестящей подготовкой корабля к снятию с каменных рифов!

Адмирал благодарно пожал ему руку.

– Не стоит благодарности, Карл Петрович! Ведь «Богатырь» для меня давно, еще с петербургских времен, стал почти что родным кораблем.

– Отчего же? – заинтересованно спросил тот.

– Дело в том, что сразу же после производства в мичманы мой младший брат Степан был направлен для дальнейшего прохождения службы на только что построенный крейсер «Богатырь». И перед его уходом на Дальний Восток он подарил мне вот эту фотографию крейсера, которая стоит на столе и которая с тех пор неизменно находится при мне.

Адмирал приложил руку к сердцу:

– Покорнейше прошу извинить меня за то, что я упустил из вида присутствие на «Богатыре» и Чуркина-второго.

Он взял фотографию и стал рассматривать ее.

– Что же это вы, Андрей Петрович, не следите за ее сохранностью? – укоризненно сказал адмирал, указав на скол стекла в углу рамки. – И при этом пытаетесь уверить меня в том, что она очень дорога для вас.

– Это, Карл Петрович, память о последнем бое «Новика» с «Цусимой» в заливе Анива, когда шестидюймовый снаряд японского крейсера разорвался под моей каютой, – пояснил тот.

Адмирал, и сам неоднократно участвовавший в боевых столкновениях с японцами, понимающе кивнул головой и аккуратно поставил фотографию на место.

– Сразу виден боевой офицер, – уважительно заметил он.

– Война еще не окончена… И дай Бог мне с командой «Богатыря» успеть еще хотя бы раз схлестнуться с врагом!

И его глаза вспыхнули мстительным огнем.

– Все в руках Божьих, Андрей Петрович. Все в руках Божьих… – заметил адмирал, пораженный переменой его взгляда.

«Видать, у него свои и к тому же немалые счеты с японцами», – понял он и решил сменить тему разговора:

– Кстати, когда вы думаете приступить к снятию крейсера с камней?

– Завтра, сразу же после подъема флага и завтрака.

– Ну что же, с Богом!

– А где вы, Карл Петрович, намерены находиться в это время?

Адмирал удивленно посмотрел на него.

– На «Богатыре», разумеется. А в чем дело, Андрей Петрович?

Командир посмотрел ему прямо в глаза:

– Я моряк, Карл Петрович, а потому и суеверен…

Адмирал изучающе посмотрел на него:

– Не хотите ли вы тем самым сказать, что мое присутствие на нем приносит несчастья? Не так ли, Андрей Петрович?! – уже откровенно, «в лоб», спросил он.

– По-моему, вы уже сами, не замечая того, ответили на свой же вопрос, Карл Петрович.

На скулах адмирала заиграли желваки, но он силой воли все-таки взял себя в руки.

– Я начальник отряда крейсеров, то есть ваш непосредственный начальник, а посему сам определяю место своего нахождения во время любой операции на любом из кораблей отряда. Или вы не согласны с этим, господин капитан второго ранга?!

– Отчего же, ваше превосходительство? У нас с вами разговор происходит, слава богу, тет-а-тет, и только потому я имею возможность обратиться к вам с просьбой.

– Это с какой же, разрешите полюбопытствовать? – задал он уже свой вопрос, отметив обращение командира к нему с титулованием, а не по имени и отчеству, впрочем как ответное на его официальное обращение. «Ершист… Однако свое дело не только знает, но и прекрасно исполняет. Настоящий командир крейсера первого ранга!» – удовлетворенно отметил адмирал и усмехнулся про себя своей неменьшей неуступчивости при решении принципиальных служебных вопросов.

Андрей Петрович собрался с духом:

– Прошу вас, Карл Петрович, во время операции по снятию крейсера с каменных рифов не вмешиваться в мои приказы и распоряжения как командира!

Неожиданно адмирал рассмеялся:

– Соблюдение принципа единоначалия! – воскликнул он. – Об этом, кстати, говорилось и на совещании Главного морского штаба, посвященного разбору причин посадки крейсера «Богатырь» на камни. Вам, кстати, об этом что-либо известно?

– Только от отца.

Иессен что-то прикинул про себя.

– Так что ваша просьба, – продолжил он, – а правильнее сказать, требование вполне законно. Считайте, Андрей Петрович, что я его принял к исполнению. В соответствии с требованием Главного морского штаба, разумеется, – уточнил адмирал.

Андрей Петрович с облегчением откинулся на спинку кресла – столь трудный разговор, начатый им со своим непосредственным начальником, благополучно завершился.

– Но право давать советы я все-таки оставляю за собой, – уточнил Иессен.

– Несомненно, Карл Петрович. Одна голова – хорошо, а две, пожалуй, все-таки лучше.

– Не могу не согласиться с вами, Андрей Петрович.

Деловые отношения между ними были восстановлены.

* * *