Последний рубеж

Погода стояла холодная и ветреная. На замёрзшие горы почти сплошной стеной валились белые хлопья снега. Добежав до нужного места, Мэри обнаружил, что оно сильнее, чем ожидалось, засыпано снегом, но от идеи найти кольцо не отказался. Примерно прикинув, как далеко оно могло отлететь от того места, где его ударил Андрей, и в каком направлении другие могли сдвинуть кольцо сапогами, Эндель опустился на колени и, превозмогая обжигающий холод и болезненную ломоту в костяшках пальцев, принялся скрупулёзно ощупывать каждый сантиметр дороги. Когда терпение и вера уже почти оставили его, непослушные одеревеневшие пальцы наткнулись наконец на маленький круглый предмет. Вытащив его из снега и отряхнув от налипшей грязи, Эндель увидел то самое медное колечко со знакомой надписью: «Полине от Андрея» и бережно положил в карман.

Как только он поднялся на ноги, до него донёсся характерный гул приближавшегося автомобиля. Подойдя к краю дороги, Мэри заметил петляющий ниже по серпантину немецкий «кюбельваген» зимней камуфлированной чёрно-бело-серой расцветки, на большой скорости двигавшийся в его направлении. Укрыться на узкой тропе между отвесной скалой – с одной стороны – и глубоким обрывом – с другой – было невозможно, поэтому Эндель что есть силы бросился вдоль по дороге, убегая от стремительно настигавшего его автомобиля.

Шум мотора за спиной явственно нарастал. Мэри отчётливо понимал, что немецкая машина маячит уже прямо позади него – ещё несколько секунд, и его можно будет легко увидеть сквозь густую пелену снегопада. В этот момент он заметил крутой уступ в слоистом склоне горы на обочине дороги. Собрав последние силы, Эндель быстро свернул в сторону и длинным кувырком вкатился в узкий пролом разрушенной многовековыми норд-остами скалы. Через несколько секунд «кюбельваген» проехал мимо, но, к большой досаде Мэри, намеревавшегося незаметно скрыться, внезапно остановился посреди дороги чуть дальше его укрытия. Эндель вжался в неровную расщелину. Стараясь не двигаться и даже не дышать, чтобы не быть замеченным, он затаился за высокой каменной складкой и стал осторожно наблюдать, что будет дальше.

Из машины вышел немецкий командир, в котором Мэри сразу же узнал старшего офицера, встреча с которым недалеко от госпиталя в Новороссийске едва не стала для него роковой.

Оберст Шэффер несколько раз, то ли разминаясь после долгого сидения, то ли пытаясь согреться на холодном пронизывающем ветру, прошёлся вокруг автомобиля, нетерпеливо поглядывая на часы. Было понятно, что он кого-то ждёт.

Несколько минут спустя сквозь снежную пелену показалась русская «полуторка». Машина остановилась, и из неё мешковато вывалился в метель… Буров.

– Дорогой Альфред, как я рад тебя видеть! – на чистом немецком языке произнёс он. – Надеюсь, ты не слишком долго меня ждёшь?

– Нет, дорогой Василий, не очень… – ответил оберст.

Они обнялись, как хорошие друзья.

– Единственное… У меня есть опасения по поводу безопасности этого места, – проговорил Шэффер, озираясь по сторонам.

– Уверяю тебя, мой друг, нет никаких причин для беспокойства, – весело сказал Буров. – Эти время и место – самые безопасные, какие можно выбрать в настоящий момент. Русские сейчас слишком заняты, чтобы следить за кем бы то ни было в такую погоду. Весь Геленджик готовится к сегодняшним ночным десантам, о которых я ещё давно подробно проинформировал генерал-полковника Руоффа. А те, кто не занят подготовкой, валяются пьяными по всем углам, отмечая случайную победу под Сталинградом…

– Да уж, это, бесспорно, очень болезненный удар для вермахта… – тяжело вздохнул Шэффер. – Именно поэтому после разгрома Паулюса Руофф с удвоенными усилиями спешит развить наступление на Кавказе, пока ещё окончательно не потеряна наша стратегическая инициатива. Благодаря тебе, Василий, он нисколько не сомневается в нашем успехе. К встрече обоих десантов – и в Новороссийске, и уж тем более в Южной Озерейке – всё готово. Как только русские отправятся кормить крабов на дно моря, мы намерены перейти в решительное наступление. Так что очень скоро, дорогой друг, ты, как и просил, будешь назначен помощником командующего местным городским рейхскомиссариатом и сможешь спокойно работать среди нас, пока семнадцатая армия будет добивать остатки русских войск на Кавказе. Ты это заслужил, и генерал-полковник намерен отправить твоё личное дело в Берлин уже ближайшим рейсом.

– Германия – превыше всего! – бодрым восторженным голосом воскликнул Буров.

– А пока у нас к тебе будет последняя просьба… – с этими словами Шэффер протянул ему толстую чёрную папку. – Здесь бланки с немецким орлом и свастикой, отпечатанные по спецзаказу Руоффа. Позаботься о том, чтобы после окончательного разгрома все выжившие русские командиры написали рапорты о сдаче в плен и помиловании лично на имя Гитлера именно на этих бланках. Геббельс уже прислал в Адольфштадт, так теперь будет называться Новороссийск, несколько бригад кинооператоров из «Ди Дойче Вохэншау» и просил, чтобы съёмки были как можно более красочными и убедительными.