Последний рубеж

В этот момент далеко на западе крошечными раскалёнными мотыльками, лихорадочно разбрызгивая пульсирующий огненный свет, задрожали в бешеной пляске острые извилистые вспышки. Некоторое время спустя ветер донёс до ушей ослабленный длинными морскими милями пронизывающий звук мощных бомбовых разрывов.

– Вот и конец… – сказал Буров, многозначительно кося глазами в сторону красных кустов взрывов, отчаянно грохочущих где-то в районе Южной Озерейки. – Основной десант разгромлен прямо перед Вами, майор. Ваш отряд пока не гниёт на дне лишь потому, что не представляет для немцев никакой опасности. Но это ненадолго. Ситуацию вы уже не спасёте, а себя – ещё успеете. Подпишите бумагу, – он вновь протянул ему бланк с орлом и свастикой, – и дайте мне связь!

Цезарь на несколько секунд закрыл глаза, словно ощущая, как от близких взрывов разламываются пополам последние имевшиеся в распоряжении Новороссийской военно-морской базы эсминцы и канонерские лодки, как срываются с неповоротливых болиндеров и, путаясь в перебитых тросах, уходят под воду орудия и танки. Его сердце обожгла мучительная боль пятнадцати тысяч человек, расстреливаемых «мессершмиттами», низко пикирующими над кораблями и сеющими злобно пульсирующие рваные вспышки. Он как будто сам почувствовал, как сотрясаются накренившиеся, разрываемые кипящим багровым пламенем борта, и оказался вдруг на месте солдат, мучительно захлёбывающихся в ледяных солёных волнах.

– От вас уже ничего не зависит, майор! – настойчиво проговорил Буров. – Кавказская кампания проиграна! Всё кончено!

– Нет, пока не всё… – медленно произнёс Куников, открывая полные гнева и ненависти глаза. – Почти три сотни бойцов моего отряда ещё живы!

– Вы всерьёз рассчитываете захватить этими силами плацдарм? – удивлённо спросил Буров.

Вместо ответа Цезарь сделал широкий шаг и прямым ударом ногой толкнул полковника в грудь. Тот отлетел назад и, перекинувшись через громко скрипнувшие леера, вывалился за борт.

– Не совершайте ошибки, майор! Вы же благоразумный человек! – истошно закричал дрожащим от страха голосом Буров, беспомощно барахтаясь между широкими, стремительно набирающими силу волнами и громко отфыркиваясь от заливавшейся в ноздри воды.

Цезарь выхватил из оружейного ящика новый, щедро смазанный маслом и забитый патронами ППШ и наставил его на полковника. Однако, прежде чем он успел нажать побелевшим от напряжения пальцем на тугой спусковой крючок, неожиданно появившийся за его спиной Сипягин быстрым движением схватил автомат за ствол и резко выдернул его из рук опешившего Куникова.

– Спасибо, Николай! – продолжая захлёбываться на крутых, перекатывающихся через его голову волнах, закричал особист. – Хорошо, что хоть вы всё понимаете. Просто подпишите бумагу, и я гарантирую вам жизнь. Только я сейчас могу всех вас спасти.

Сипягин, не обращая внимания на слова полковника, взглядом показал Цезарю на близкий новороссийский берег, с которого автоматная очередь могла быть хорошо слышна, и молча протянул ему остро заточенный штык-нож. Куников взял его и сильным привычным движением метнул в Бурова. С выкатившимися в предсмертном испуге глазами особист ушёл под воду, и чёрная бездна плотно сомкнулась над ним.

– Идём на Станичку, Коля! – стальным голосом приказал Цезарь, заряжая второй сигнальный пистолет не предусмотренной первоначальным планом зелёной ракетой.

Ночное февральское небо над Маркотхским хребтом загадочно мерцало и тускло переливалось холодной синеватой чернотой. Бледно расцветшие созвездия висели над сбегающими к морю крутыми уступами, покрытыми лесами. Набравшая силу и высоту луна светло заливала неподвижный рельеф гор и кипящее беснующимся штормом море.

Командир 394-й батареи капитан Зубков, периодически поправляя резкость скользкого, в холодной изморози бинокля, сверлил напряжённым взглядом сквозь узкую амбразуру бескрайнее пространство Цемесской бухты. На широком столе из фанеры, застеленном крупномасштабной картой Новороссийска и окрестностей, с приглушённым монотонным гудением горели две наполненные бензином артиллерийские гильзы, освещающие запланированный участок высадки. Время начала операции стремительно приближалось. Орудия были заряжены. Личный состав в нетерпении ожидал команды.

Наконец в тёмное небо, тонко распуская тусклый кровавый свет и роняя почти мгновенно гаснущие искры, взмыла красная ракета. Зубкова смутило, что она появилась не в запланированном месте, а намного левее, но, списав это на непредвиденную боевую ситуацию, капитан набрал в лёгкие воздух, чтобы громким голосом выкрикнуть первую команду. Однако в ту же секунду окуляры бинокля осветила ещё одна – зелёная – ракета. Косо опускаясь в неспокойное море, яркие огни долго и высоко летели над акваторией, пока не осыпались в чёрную ночную бездну двухцветным дождём. Зубков неподвижно застыл на месте, не понимая, что делать.

– Вот чёрт! – раздражённо выругался он в пустоту, вновь нависшую над бухтой. – Что всё это значит?!