Последний рубеж

Харднетт взял трупик животного, с интересом повертел в руке и определил:

— Безглазая мумия. Занятный сувенир.

— Мы скоро все станем вот такими сувенирами, — нахмурился ученый. — Только одни лошади останутся.

— Почему? — спросил Грин.

— Их Зверь не трогает. Почему — не знаю. На этот вопрос еще предстоит ответить науке… — Боррлом Зоке вдруг всплеснул руками: — Аган ты мой, что я такое несу! Что предстоит? Кому предстоит?! Никого не будет!

— Признайтесь, профессор, вы сами когда-нибудь видели хоть одного Зверя? — бросив труп мыши на стол, спросил Харднетт.

Боррлом Зоке покачал головой, развел руками и тут же объяснил:

— Я вам так скажу: обычные люди не способны их увидеть. Их видят только Охотники — люди с особенными качествами.

— Охотники — это, как я понимаю, то же самое, что Хранители? — предположил полковник. — Так?

— Да. Хранители во время тллонг становятся Охотниками.

— И что? Что дальше-то? — Харднетту не терпелось выкачать из ученного все, что тот знает.

— Вынужден вернуться чуть назад, — сказал Боррлом Зоке. — Когда Звери впервые появились на Тиберрии, они уничтожили почти всех Сыновей Агана. Только небольшой отряд под водительством Хранителей сумел укрыться в Храме Сердца. А потом вышло так, что Хранители, делая вылазки, перебили всех Зверей.

— Как это у них так ловко вышло? — спросил Грин.

— Им помог хранящийся в Храме фенгхе, — ответил ученый.

— Фенгхе? — не понял Харднетт. — Что такое «фенгхе»?

— По вашему — раймондий, — пояснил ученый. — Священный металл. Из него, за неимением другого металла, укрывшиеся в Храме делали ножи и наконечники для стрел.

— Как это «священный металл»? — удивился полковник. — Не понимаю. Раймондий ведь у жителей Схомии считается греховным? — Он постучал себя по голове в районе имплантата. — Или я что-то путаю?

— Это у аррагейцев он греховный, — пояснил Грин. — А у муллватов — священный.

Боррлом Зоке кивком подтвердил верность его слов.

— Ах вот как! — воскликнул Харднетт. — Это интересно. Это даже очень интересно… — Какое-то время он обдумывал открывшееся обстоятельство, после чего спросил: — И что там у них дальше произошло?

— А дальше наступило время агалл, — сказал ученый. — Спасенные разделились. Часть ушла из города.

— От греха подальше? — предположил полковник.

— От Зверя подальше, — поправил его Боррлом Зоке. — Ушедшие осели в других краях, и от них пошел род аррагейцев.

От тех же, кто остался, — а среди них были и тринадцать Хранителей Сердца, — пошел род…

— …муллватов, — догадался Харднетт.

— Да, муллватов. Ну, с тех пор и завертелось. Едва наступает время тллонг, появляются Звери, и начинается Охота.

— И Охотники с Аганом в душе и с волшебным браслетом на руке потихоньку и полегоньку переколачивают всех Зверей?

— Да. Только не переколачивают, а успокаивают. Так настоящие Охотники говорят.

— А моряки не плавают, а ходят…

— Что?

— Ничего. Успокаивают так успокаивают — без разницы. А как перебьют, так и наступает время агалл.

— До сих пор так и было.

— А ловить Зверей не пробовали? — спросил Харднетт.

— Для чего? — не понял Боррлом Зоке.

— Чтобы приручить.

— Вы что, всерьез полагаете, что на Зверя из Бездны можно набросить ошейник?

— Ну почему обязательно ошейник? Можно и… — Вспоминая слово, Харднетт побарабанил пальцами по столу. — Можно и шлейку.

— Вы плохо представляете природу Зверей, — покачал головой Боррлом Зоке.

Полковник не стал возражать:

— Профессор, «плохо» — не то слово. Совсем не представляю.

— Запомните, их можно только успокоить. Иначе — никак.

— Ну и славно, — сказал Харднетт. — Если Зверь поражающий может быть поражен, тогда в чем проблема, профессор? Если Охотники так удачно справляются, зачем вы подняли такой тарарам?

— А затем, — ответил Боррлом Зоке, — что Звери, прежде чем направиться к Храму Сердца, успевают погубить множество ни в чем не повинных людей. Сообща мы могли бы спасти если не всех, то многих. Это — во-первых. А во-вторых, на этот раз все будет по-другому. Так сказано в Пророчестве, и нет причин этому не верить.

— Что же такого особенного случится на этот раз?

— Зверей будет на порядок больше. И это будет Последняя Охота.

— И что это значит в практическом плане? — встрял с вопросом Грин.

Он обращался к Боррлому Зоке, но полковник опередил ученого и пояснил:

— Имеется в виду, майор, что многовековое противостояние Зверей и Охотников должно наконец-то разрешиться.

— Да, именно так — должно разрешиться, — подтвердил Боррлом Зоке. — Должно и разрешится. Вопрос в том, чем оно разрешится.

— Возможны варианты? — поинтересовался Харднетт.

Ученый кивнул:

— В том-то все и дело. Если Звери одолеют, то, как говорится в Пророчестве, вгрызутся они в Сердце Мира и выпьют кровь его, и вынут душу его. Случится так — не станет Мира. Наступит конец времен. И воцарится Вечная Тьма, имя которой — Бездна. И горькие слезы не будут утешением в непоправимом бедствии, ибо не будет тех, кто мог бы пролить их.

— А если Охотники — Зверей? — поинтересовался Грин. Боррлом Зоке скептически поджал губы, покачал головой и сказал:

— Боюсь, что на этот раз они не смогут победить.