Последний шаг

— Вам не показалось, что он был чем-нибудь раздражен, взволнован, когда прощался?

— Напротив… — Актриса вновь присела, принудив тем самым и Фрунзэ занять мучительную позу. — Он все время отпускал разные шуточки в адрес генерала Пашкану по поводу его плана вторжения в Англию…

— В Англию?!

— Я же сказала вам, что генерал сумасшедший, — напомнила Лизетта Вранча. — Нет-нет, Санду был спокоен и доволен, что избавится от жены, поедет в горы… И вдруг покончить с собой? Я думаю, тут какая-то ошибка… Не вижу причин, которые толкнули бы его на этот ужасный поступок. Он оставил письмо, какое-нибудь объяснение?

Фрунзэ отрицательно покачал головой и хотел было достать из кармана пачку сигарет, но хозяйка уловила его движение и показала глазами на свою пачку.

— Невероятно! Он пробыл у меня больше часа и ушел в хорошем расположении духа. Нет-нет, я не верю, что он мог покончить с собой… Глупости! Вы, конечно, знаете лучше меня… — И она задумалась. Через некоторое время она с нескрываемой грустью произнесла: — Теперь я понимаю, почему вы пришли ко мне… Его жена сказала вам, что я его любовница. Я бы расхохоталась, если бы речь не шла о смерти преданного мне друга…

— Он любил вас? — спросил Фрунзэ, стараясь скрыть свое смущение.

Актриса снова пристально посмотрела на него сквозь дым сигареты:

— Никто не может заставить меня отвечать на такие вопросы. Но если я это делаю, то только в память Санду… В данном случае объяснение просто необходимо. Его жена определила наши отношения с Санду как любовные. Но меня не шокирует слово «любовница»… В жизни актрисам приходится слышать от жен любовников и более мерзкие слова, но я всегда относилась к ним равнодушно. Тэнасе[8], великий Тэнасе говорил нам: «Девочки, я делаю из вас звезд… звезд «Кэрэбуша», а в остальном думайте о себе сами, думайте, как сделать жизнь красивой… У меня нет денег на ваши туалеты…»

Чампеля — один из тех мужчин, которые были от меня без ума… Перед войной он слыл материально обеспеченным, но понимал, что донельзя уродлив, поэтому у него развился комплекс неполноценности. Он никогда не пытался лезть в душу, не позволял грубостей, не домогался взаимности… Он любил меня по-своему, с безграничной преданностью. Я терпела его в своем окружении больше двадцати пяти лет! И, как бы компенсируя физические недостатки, бог дал ему открытую благородную душу, удивительный характер… — Лизетта Вранча горько улыбнулась: — Мне, молодой человек, нравились красивые мужчины… Я была материально обеспечена, и это позволяло мне выбирать любовников. Заверяю вас, между мною и Санду Чампелей ничего, кроме искренней и бескорыстной дружбы, не было. Он ничего от меня не требовал, ему достаточно было лишь смотреть на меня… «Мне достаточно увидеть вас, и я счастлив, дорогая Лизетта» — так выражал он свои чувства. Еще есть вопросы?

— Вчера вечером у вас, кроме Чампели, кто-нибудь был в гостях?

— У меня не бывает вечера без гостей! Вы помните Силли Василиу? А супругов Семиных?

Фрунзэ заметно оживился при упоминании имен когда-то известных эстрадных артистов.

— Они приходили поиграть в бридж… Я угостила Санду кофе с коньяком… — Она резко поднялась: — Сударь, вы мне нравитесь все больше и больше. Я вижу, вы действительно любите эстрадный театр, однако вы принесли в мой дом черную весть. И потом, я устала. — Она опустила голову и с глубокой горечью произнесла: — Я все-таки старая женщина. Пожалуйста, я вас провожу…

Последние слова обезоружили Фрунзэ. Размышляя об отношениях между Чампелей и актрисой, о характере которых он, впрочем, догадывался и до встречи с Лизеттой Вранчей, Фрунзэ предполагал побыть у актрисы подольше, послушать ее эмоциональные воспоминания и хотя бы таким образом удовлетворить свое давнишнее желание проникнуть за кулисы театра «Кэрэбуш». Но Лизетта Вранча решительно направилась к выходу, давая понять, что визит окончен. Уже у самой двери Фрунзэ сказал:

— Сожалею, что принес вам печальную весть…

— В этом не ваша вина.

— Позвольте мне зайти к вам как-нибудь. Мне бы очень хотелось поговорить о театре, посмотреть фотографии, афиши…

— Пожалуйста, но теперь уже после того, как я вернусь из Франции.

— А когда вы уезжаете?

— В субботу. Может быть, застану похороны?

— Не знаю… А вы хотели бы присутствовать на похоронах?! — Фрунзэ был приятно удивлен.

Ответом была протянутая для поцелуя рука. Фрунзэ с удовольствием прикоснулся к ней губами и не заметил, как оказался около дуба, одинокого скитальца, заблудившегося среди городских зданий.

Он застал Василиу за трапезой. Конечно же, у шофера оказался при себе пакет с несколькими кусочками брынзы, помидорами и огурцами. И сейчас Василиу дожевывал последний кусочек хлеба. Подойдя к нему, Фрунзэ с укоризной сказал:

— Ну, как водится, мне ничего не оставил.

— Закоренелых холостяков я не угощаю тем, что приготовила моя жена, — отрезал Василиу.

— Ну и сердит же ты сегодня, старина Василиу!

— Куда?

— Назад, в «Сиретул». Может, застану еще этого проходимца, Матея Корвина…