Посмертные записки Пиквикского клуба

Если и не столь легкие, как феи, то все же проворные, как пчелы, собрались четыре пиквикиста в двадцать второе утро декабря того благословенного года, когда они замыслили и предприняли свои добросовестно нами описываемые похождения. Приближались Святки со всей их грубоватой и простодушной непосредственностью — пора гостеприимства, забав, чистосердечия; старый год, подобно древнему философу, готовился созвать друзей и под праздничные звуки пиршества спокойно и тихо отойти в вечность.

Впереди было веселое и счастливое время, и среди множества сердец, радовавшихся наступлению его, поистине весело и счастливо бились по крайней мере четыре сердца.

Мистер Пиквик и его друзья занимают места на крыше магльтонской кареты, укутанные в теплые пальто, пледы и шарфы. Дорожные сумки и чемоданы уже убраны, и мистер Уэллер с кондуктором стараются втиснуть в ящик под козлами огромную треску в длинной коричневой корзине, которую нужно с удобствами расположить на нескольких бочонках устриц, также принадлежащих мистеру Пиквику. Мистер Пиквик с живейшим интересом наблюдает за тем, как мистер Уэллер и кондуктор впихивают треску сперва головою вперед, затем хвостом вперед, затем крышкой вверх, затем дном вверх, затем поперек, затем вдоль, каковым ухищрениям неумолимая треска стойко сопротивляется, пока кондуктор случайно не ударяет кулаком по самой середине корзины, в результате чего она внезапно скрывается в ящике, а с нею голова и плечи самого кондуктора, который, не рассчитывая на столь внезапную податливость упрямой трески, испытывает весьма неожиданный толчок, к неудержимому восторгу всех носильщиков и зрителей. Мистер Пиквик с великим добродушием улыбается и, доставая из жилетного кармана шиллинг, просит кондуктора, когда тот выбирается из-под козел, выпить за его здоровье стакан горячего грога. Тут кондуктор тоже улыбается, и с ним вместе улыбаются мистеры Тапмен, Снодграсс и Уинкль. Кучер взбирается на козлы, мистер Уэллер вскакивает сзади, пиквикисты закутывают ноги в пальто и носы в шарфы, конюхи сдергивают с лошадей попоны, кучер лихо кричит: «С богом!», и они трогают.

Вот они уже в открытом широком поле; колеса катятся по твердой промерзлой земле; под резкое щелкание бича кони мчатся, словно влекомый ими груз — карета, пассажиры, треска, бочонки с устрицами и все прочее — не более чем перышко.

Так совершали мистер Пиквик и его друзья свое путешествие в «Магльтонском Телеграфе» в Дингли-Делл, и в три часа пополудни они благополучно высадились у ступенек «Синего Льва», влив в себя по дороге вполне достаточно эля и бренди для того, чтобы не поддаться действию мороза, который сковывал землю железными ковами и оплетал чудесными кружевами деревья и кусты. Мистер Пиквик деловито наблюдал за выгрузкой трески и бочонков с устрицами, когда кто-то осторожно дернул его за рукав. Он обернулся и увидел перед собою любимого пажа мистера Уордля.

— А-а! — протянул мистер Пиквик.

— А-а! — протянул жирный парень, переводя глаза с трески на бочонки с устрицами и радостно ухмыляясь. Он стал еще толще.

— У вас довольно румяный вид, друг мой, — сказал мистер Пиквик.

— А я спал слишком близко от огня, — ответил толстяк, действительно красный, как раскалившийся кирпич. — Хозяин прислал меня с тележкой забрать ваш багаж. Хотел прислать верховых лошадей, да подумал, вам захочется пройтись, день-то холодный.

— Да, да, пешком лучше, — с живостью подхватил мистер Пиквик. — Сэм!

— Сэр?

— Помогите слуге мистера Уордля уложить наши вещи в тележку, а мы пойдем вперед.

Отдав это приказание и рассчитавшись с кучером, мистер Пиквик и его друзья бодро зашагали по тропинке через поля.

Сэм с большим изумлением взглянул на жирного парня, но не произнес ни слова. Он принялся быстро укладывать вещи в тележку, в то время как толстяк спокойно стоял возле него и, по-видимому, находил огромный интерес в созерцании того, как работает мистер Уэллер.

— Ну вот и все! — констатировал Сэм, бросая в тележку последний саквояж.

— Да, все! — повторил Джо удовлетворенно.

— Ну-с, молодой уникум, — сказал Сэм, — вы юнец редчайших статей.

— Благодарю вас.

— Нет ли у вас чего на душе, что заставляло бы вас мучиться? — спросил Сэм.

— Нет, кажется, — ответил толстяк.

— Может, влюблены?

Джо отрицательно покачал головой.

— Рад слышать это. Пьете?

— Предпочитаю поесть.

— Нетрудно догадаться, но я вот что имею в виду: не пропустить ли нам чего-нибудь согревающего? Хотя при таком плотном устройстве вы, верно, никогда не мерзнете...

Они тотчас заняли место в «Синем Льве», и толстяк одним духом осушил стакан, — подвиг, который значительно поднял его в добром мнении мистера Уэллера. Когда мистер Уэллер произвел в свою очередь ту же операцию, оба направились к тележке.

— Вы умеете править? — спросил толстяк.

— Пожалуй, справлюсь, — отвечал Сэм.

— Тогда вот, — проговорил толстяк, подавая ему вожжи, — всю дорогу прямо, сбиться нельзя.

Произнеся эти слова, он растянулся рядом с треской, подложил под голову бочонок с устрицами и сразу заснул.