Посмертные записки Пиквикского клуба

Мистер Бенджамин Аллен был грубоватый, плотный, коренастый молодой человек с черными волосами, довольно короткими, и белой физиономией, довольно длинной. На носу его красовались очки, а на шее — белый галстук. Из-под его однобортного черного сюртука, застегнутого до подбородка, выглядывала пара штанин цвета соли с перцем, прикрывавших пару плохо вычищенных башмаков. Вообще вид он имел довольно потрепанный и распространял вокруг себя головокружительный запах крепких сигар.

Мистер Боб Сойер, облаченный в грубую синюю хламиду, которая, не будучи ни верхним пальто, ни сюртуком, соединяла в себе качества того и другого, отличался той неряшливой элегантностью и щегольством, какие свойственны молодым джентльменам, которые курят на улицах днем, кричат и вопят на них же ночью, зовут лакеев по имени и совершают множество других поступков и подвигов столь же забавного свойства. На нем были клетчатые панталоны и широкий грубый двубортный жилет. Из дому он выходил с толстой тростью, украшенной огромным набалдашником. Перчаток он избегал и в общем слегка смахивал на подгулявшего Робинзона Крузо.

— Прекрасное утро, джентльмены, — сказал мистер Пиквик.

Мистер Боб Сойер кивнул и попросил мистера Бенджамина Аллена передать горчицу.

— Издалека приехали, джентльмены? — продолжал мистер Пиквик.

— Из «Синего Льва» в Магльтоне, — коротко ответил мистер Аллен.

— Вам следовало бы приехать вчера вечером, — заметил мистер Пиквик.

— Мы и сами собирались, — сообщил Боб Сойер, — но бренди в «Синем Льве» так хорошо, что нельзя было от него оторваться... Не правда ли, Бен?

— Совершенно верно, — отозвался мистер Бенджамин Аллен.

И друзья еще усерднее набросились на завтрак, как будто воспоминание о вчерашнем ужине сделало его еще лакомее.

— Ничто так не возбуждает аппетита, как препарирование трупов, — проговорил Боб Сойер, оглядывая стол.

Мистер Пиквик слегка вздрогнул.

— Кстати, Боб, — сказал мистер Аллен, — ты покончил с той ногой?

— Почти, — отвечал Сойер, доедая цыпленка. — Нога очень мускулистая для ребенка.

— Неужели? — беспечно спросил мистер Аллен.

— Очень, — подтвердил Боб Сойер.

— Я записался на руку, — сказал мистер Аллен. — Мы в складчину берем труп; список почти заполнен, не можем найти, кто бы взял голову. Не хочешь ли?

— Нет, — ответил Боб Сойер, — эта роскошь мне не по карману.

— Вздор! — сказал Аллен.

— Право, не могу, — отнекивался Боб Сойер. — Я не возражал бы против мозга, но всю голову не осилю.

— Тише, джентльмены, тише! — замахал руками мистер Пиквик. — Идут дамы.

Не успел мистер Пиквик договорить, как под галантным эскортом мистеров Снодграсса, Уинкля и Тапмена вошли леди, вернувшись после утренней прогулки.

— Как, Бен?! — вскричала Арабелла скорее с удивлением, чем с радостью.

— Я приехал, чтобы забрать тебя завтра домой, — объявил Бенджамин.

Мистер Уинкль побледнел.

— Ты не узнаешь Боба Сойера, Арабелла? — спросил мистер Бенджамин Аллен с упреком.

Арабелла протянула руку, и мистер Сойер пожал ее так крепко, что в сердце Уинкля шевельнулась ненависть.

— Ты знаком... с мистером Уинклем, милый Бен? — спросила Арабелла, заалевшись.

— Нет, но сочту за удовольствие познакомиться, Арабелла, — ответил с важностью брат.

Мистер Аллен сухо поклонился мистеру Уинклю, в то время как мистер Уинкль и мистер Боб Сойер обменялись косыми взглядами.

После того как было воздано должное солидному завтраку с такими приятными добавками, как крепкое пиво и черри-бренди, Уордль сказал:

— Что, если бы нам часок провести на льду?

— Превосходно! — воскликнул Бенджамин Аллен.

— Великолепно! — поддержал Боб Сойер.

— Уинкль, — обратился Уордль к спортсмену, — я уверен, вы катаетесь на коньках.

— Да... О да! — ответил мистер Уинкль. — Только я... Я несколько отвык...

— О, мистер Уинкль, пожалуйста! — сказала Арабелла. — Я так люблю смотреть.

— О, это так изящно, — сказала другая молоденькая леди.

— Я был бы очень рад, — проговорил мистер Уинкль, краснея, — только со мною нет коньков.

Но у мистера Трандля оказалось две пары коньков, а толстый Джо объявил, что внизу есть еще с полдюжины, на что мистер Уинкль откликнулся с чрезвычайным энтузиазмом, хотя вид у него был чрезвычайно кислый.

Под предводительством Уордля все общество отправилось на довольно большую ледяную площадку. Жирный парень и Сэм Уэллер быстро разгребли и размели нападавший за ночь снег.

Мистер Боб Сойер прицепил к ногам коньки с ловкостью, которая казалась мистеру Уинклю поистине сверхъестественной, и принялся выписывать круги, восьмерки и вензеля, чем привел в неописуемый восторг всех дам, мистера Пиквика и мистера Тапмена. Но когда старый Уордль и Бенджамин Аллен, при участии того же Боба Сойера, стали выделывать на льду какие-то невероятные фигуры, названные ими «шотландской жигой», всеобщее восхищение достигло последних пределов.