Посреди Вселенной

Волна настигает Мишутку, ставит его на коленки, но он где прыжком, где вертком обгоняет её. Подбирает первую рыбку. Потом — и вторую. Вязнет правой ногой. Вязнет — левой. Трясёт головой и скачет так неестественно, так ненормально, словно мчится за ним разъярившийся бык. Снова бросается вниз за рыбкой. Бросается вместе с волной.

Бронька напряг сухощавую шею. Он ничего не поймёт. Куда же девался Мишутка?

Слышен рокот волны, с каким она лижет дрожащий кустарник. От парохода доносится смех.

— Миш-ка-а???

Но Мишки словно и не бывало. От мысли, что он запутался в ряске и утонул, Бронька сразу весь ослабел, и к горлу его подкатил комочек удушливой спазмы. Но слабость прошла, как только он бросился к месту беды, и по мокрице угора, по грязной воде, по высокой осоке бежал и бежал. Нырнул он там, где качалась зелёная ряска, и плыл под водой, напряжённо тараща глаза на размывчато-жёлтые тени. Одна из теней показалась знакомой…

На берег они выбредали вдвоём, оба мокрые, жалкие, в жёлтой подводной траве, чем-то похожие на цыплят, попавших под яростный ливень.

Пришёл Мишутка в себя не сразу. А когда приочухался — разобрал недовольно-досадливый голос братана:

— Зря-то бежали. Из-за тебя вся добыча ушла в реку.

Над губой у Мишутки дёрнулась жилка.

— А мы вернём! Всю вернём, до последней рыбёхи!

— Когда, интересно? — спросил снисходительно Бронька, считая, что братец его пошутил.

Но Мишутка шутить не думал. Он был серьёзен, и в светлых его глазах сияла решительность и отвага.

— Пароход-то вечером всяко пойдёт?

Бронька насторожился.

— Пойдёт. А чего?

— Значит, вечером и наловим. Согласен?

— Согласен. Только, — в голосе Броньки вдруг прозвучала нотка настойчивой просьбы, — только ты больше в ряску не забегай.

— Ладно, не буду тебя пугать, — буркнул Мишутка и отвернулся.

ЛЕТНИЕ ЗАБАВЫ

Мишутка в Броньке души не чает. Готов за ним хоть в огонь, хоть в воду. Подражает брату во всём, потому что хочет когда-нибудь дорасти до Бронькиной славы.

Однако слава у Броньки худая. В редкий день на него нет жалоб. Отец с матерью меж собой: «И в кого он такой? Не парнишка — чистый варяг…» Перемолвились шепотком, а услышала вся деревня. На другой день забыто Бронькино имя. Вместо имени — прозвище.

— Э-э, Варяг, кому щелбанов опять надавал?

— Не ты ли, Варяг, Ондрейчика моего садил на косую корову?

Надоело родителям слышать жалобы на парнишку. Рассуждают между собой, как бы Броньку остепенить. Рассудили — давать каждый день задание по хозяйству. И вот первое:

— Сегодня воды натаскаешь в кадцы!

Кадцы стоят в огороде. Задумался Бронька: откуда брать воду? Пруд пересох. До реки триста метров, если таскать одному — хватит работы до темноты. «А я из колодца буду!» — настроился Бронька, но тут же смутился, вспомнив: «Вода вон как глубоко. И взрослые охают, когда достают».

Забрался Бронька на изгородь огорода и зорко, по-птичьи оглядывает деревню. Под сомлевшей листвой берёз две шеренги домов. За ними против конторы на длинном шесте полыхает красный флажок, поднятый в честь Бронькиной мамы, лучшей доярки колхоза. Откуда-то из прогона в коротких с лямочками штанах выбегает юркий Серёга, самый хвастливый парнишка деревни. В руке у него сучковатая палка, рубит ею крапиву. Приложив к губам пальцы, Бронька громко свистит. Серёга вскидывает рукой: дескать, слышу и, сунув палку меж ног, мчится на ней по дороге, воображая себя верховым.

Бронька доволен. На чистом и гладком, как свежая репка, лице — хитренькая улыбка. Кого бы ещё позвать? И видит в черёмухах, под качелью раскрасневшегося Мишутку в милицейской фуражке на голове. Мишутке семь с половиной годиков, маловат, слабоват, однако Бронька свистит и ему.

Показались из-за забора братья Гоша и Сано Рычковы, коренастые крепыши с оттопыренными ушами. В братьях Бронька тоже нуждался, особенно в Гоше, который умеет колоть дрова и лазать по самым высоким деревьям. Потому и для них повторяет свой свист, спрыгнув с изгороди на землю.

«Хватит нас», — полагает Бронька, увидев себя окружённым стайкой ребят.

— Чего, Варяг, делать-то будем? — спрашивают его. — Может, в лес по грибы! А то в города поиграем: Вологду и Архангельск?

Но на уме у Броньки другое.

— Вёдра несите из дому! — говорит. — Пойдём на колодец.

Предложение необычно, оттого ребятам оно и любо. Сверкая пятками, бросились по домам. Обернулись за три минуты. И вот, оглушая деревню ведёрным визгом, бойко спешат за Бронькой к колодцу.

В глубине покрытого зеленью сруба мрачно блещет вода. От неё отдаёт сонным холодом подземелья. Ведро, гремя колодезной цепью, выбивает глухие всплески и ныряет в чёрный квадрат. По торцам деревянного ворота две железные рукоятки. Попарно крутят ребята. Бронька, как наиболее сильный и ловкий, принимает вёдра с водой. Но вскоре устал. Заставляет сменить себя Гошу. Но и Гоши хватило на три ведра. Обжигает Бронька взглядом Мишутку.

— Теперь ты! — тыкает пальцем в околыш его милицейской фуражки.

Мишутка краснеет. Он самый махонький, самый слабый.

— Да ему не поднять! — усмехается Сано.