Пост-капитан

Однако «Поликресту» некогда было ждать, пока конвой скроется из виду: был четверг, и следовало провести перекличку команды. Едва судно легло на новый курс, как пробило пять склянок утренней вахты и рассыпался дробью барабан: команда поспешила к корме и сгрудилась за грот-мачтой по левому борту. Они все уже прослужили какое-то время, и перекличка проводилась то и дело; но некоторые были настолько тупы, что товарищам приходилось заталкивать их на положенные места. Однако теперь они, по крайней мере, были все прилично одеты в выданные казначеем синие рубахи и белые штаны; на лицах уже не было нездоровой бледности, вызванной тюремным прошлым или морской болезнью, а кроме того, вынужденная чистоплотность, морской воздух и недавнее солнце придали им здоровый вид. Пища тоже могла сыграть в этом роль — по крайней мере, она была не хуже той, которой многие из них питались всю свою жизнь, и куда более обильна. Так вышло, что большинство настоящих моряков «Поликреста» относилось к первой части алфавита. Среди них было несколько нескладных и звероподобных типов, вроде беззубого Болтона, но большинство были справные ребята, с уверенными лицами, длинными руками, ногами враскоряку и косицами; они отзывались на своё имя «Здесь, сэр», дотрагивались до лба и бодро шагали мимо капитана к правому борту. До некоторой степени это даже напомнило «Софи» — самый что ни на есть счастливый и боеспособный корабль, где даже шкафутовые могли сворачивать паруса, брать рифы и стоять на руле… а как ему тогда повезло с лейтенантом. Но Боже, как мало таких матросов! После буквы Е — едва ли двое из всех названных. По большей части — мелкие тощие создания, немногим крупнее мальчиков. И либо угрюмые, либо боязливые, либо и то и другое — ни тени улыбки, когда они откликались на своё имя и переходили к другому борту. Слишком много было порки и тычков: но что ещё сделаешь в чрезвычайной ситуации? Квэйли, Олдфилд, Парсонс, Понд… мрачные мелкие субъекты; первый склонен к доносам, его уже дважды выгоняли из обеденной группы. И это ещё не самый отстой.

Восемьдесят семь мужчин и мальчиков — не более: недокомплект по-прежнему составлял тридцать три человека. Возможно, человек до тридцати из общего числа знают свои обязанности, а некоторые учатся; на самом деле большинство уже хоть чему-то научилось, больше не было сцен совершенной бестолковости, которые составляли кошмар самых первых дней. Он уже запомнил все лица; некоторые поправились почти до неузнаваемости; некоторые наоборот увяли — слишком много неведомых прежде мук: тупые мозги, непривычные к учению, вынуждены учиться сложным вещам в лихорадочной спешке. Три категории: верхняя четверть — настоящие первоклассные матросы; посредине где-то половина — такие, которые могут стать лучше или хуже, в зависимости от обстановки на корабле и от того, как ими управляют; и затем нижняя четверть, среди которых есть несколько тяжёлых случаев — скоты, глупцы или даже махровые уголовники. Последние имена ввергли его в ещё большее уныние: Уайт, Уилсон и Янг — это было самое дно. Люди вроде этих часто оказывались на борту военных кораблей в моменты массовой насильственной вербовки, и налаженный организм корабля мог принять некоторое количество таких людей без особого вреда. Но «Поликрест» — это не налаженный организм, и в любом случае процент слишком высок.

Писарь закрыл свою книгу, первый лейтенант доложил, что перекличка закончена, и Джек, прежде чем отпустить всех на свои места, ещё раз взглянул на них, взглянул задумчиво: это были люди, которых он мог завтра повести на палубу французского военного корабля. Многие ли последуют за ним?

«Что же, — подумал он. — Всему своё время». И с облегчением обратился к насущной проблеме — переоснащению «Поликреста». Это безусловно будет сложным делом — у него странный корпус, и нужно рассчитать силы, которые на него воздействуют, но по сравнению с задачей создания команды военного корабля из сброда между Е и Я по списку это было ясно и просто, как пальцами щёлкнуть. И у него хорошие унтер-офицеры: мистер Грей, плотник, досконально знает своё дело; боцман, хотя и до сих пор слишком злоупотребляет тростью — деятельный, усердный и хорошо разбирающийся во всём, что касается такелажа; штурман отлично чувствует нрав судна. Теоретически адмиралтейские регламенты запрещали ему переносить бакштаги, но за него это сделал Бискайский залив; теперь у него есть свобода действий, ясная тихая погода, впереди длинный день — и он собирался выжать максимум из всего этого.