Пост-капитан

Шпиль начал вращаться, перлинь натянулся. Он шёл от шпиля через блок на палубе к другому блоку на топе грот-мачты, оттуда к топу стеньги, далее на шкив[94] в её пятке и обратно к топу, где и был закреплён; к стеньге его прижимали стопора из шкимушгара, поставленные через определённые промежутки, так что по мере натяжения перлиня топ стеньги начал приподниматься. Стеньга — огромная деревянная колонна футов сорок длиной, стянутая железными бугелями — висела поперек шкафута, оба её конца торчали далеко наружу по обоим бортам; по мере того, как топ поднимался выше, Джек отправил группу людей, чтобы они осторожно перенесли шпор через поручень фальшборта, приноравливая каждое усилие к бортовой качке.

— Взять на пал. Стоять на вымбовках. Поднимай. Поднимай и перетаскивай. На пал.

Стеньга встала торчком, всё ближе и ближе к вертикали. Теперь она уже не свешивалась за борт и не была перекошена, а выпрямилась, раскачиваясь в такт бортовой качке как огромный грозный маятник, несмотря на удерживающие её оттяжки. Её топ был нацелен на блок наверху на мачте и на лонга-салинги; матросы на марсе провели его между ними, вращение шпиля приподняло стеньгу ещё и приостановилось, когда шпор оказался в нескольких футах над палубой — нужно было установить эзельгофт. Снова подъём; когда первый стопор достиг блока, его обрезали. Эзельгофт надели квадратной дырой на топ грот-мачты и стали забивать деревянной кувалдой на место. «Тук-тук-тук» разносилось по всему притихшему и сосредоточенному кораблю.

— Должно быть, эзельгофт устанавливают, — сказал Стивену пациент лазарета, молодой марсовый. — Ох, сэр, как бы я хотел быть там! Потом наверняка пойдут сплеснивать грота-брас[95] — было восемь склянок ночной вахты, когда вы спустились.

— Ты скоро там будешь, — ответил Стивен. — Но никаких грота-брасов, никакого мерзкого грога, друг мой, пока ты не научишься избегать женщин из Портсмут-Пойнта и саллипортских брандеров. Никаких тебе крепких напитков. Ни капли, пока не вылечишься. И даже после тебе будет лучше ограничиваться некрепким сладким какао и овсянкой.

— А ведь говорила, что девочка, — с досадой произнёс матрос вполголоса.

Стеньга поднималась всё выше и выше, шлагтовная дыра всё ближе к марсу по мере перерезания стопоров. Перлинь сменился стень-вынтрепом; на топ стеньги наложили стень-ванты, штаги и фордуны, и теперь её поднимали стень-вынтреп-талями — плавное, ровное движение, прерываемое только боковой качкой судна. Любая заминка в эту минуту — разрыв стень-вынтрепа или поломка оси шкива в блоке — могла стать роковой. Ещё шесть дюймов, осторожно — и шлагтовная дыра показалась над лонга-салингами. Марсовый старшина помахал рукой.

— Шлагтуй, — крикнул Джек. Марсовый старшина забил на место длинный железный шлагтов, закричал «Опускай» — и дело было сделано. Теперь стеньга уже не могла рухнуть гигантской стрелой вниз сквозь палубу, пробить днище судна и отправить их всех к праотцам. Стень-вынтреп потравили, и стеньга с негромким скрипом утвердилась на шлагтове, прочно закреплённая снизу, спереди, сзади и по обоим бортам.

Джек облегчённо вздохнул, а когда Пуллингс доложил: «Грот-стеньга поднята, сэр» — улыбнулся.

— Очень хорошо, мистер Пуллингс, — сказал он. — Пусть как следует смажут жиром и натуго обтянут талрепы, и потом свистать к ужину. Люди хорошо поработали, и я думаю, мы можем сплеснить грота-брас.

— Как приятно видеть солнце, — произнёс он позже, перегибаясь через гакаборт.

— А? — переспросил Стивен, отрываясь от трубы, глубоко погружённой в воду.

— Я говорю, как приятно снова видеть солнце, — повторил Джек, улыбаясь сидящему в баркасе Стивену с бездумным благоволением. Он отогревался после месяцев английской мороси — тёплый ветерок ласкал его через открытый ворот рубашки и старые холщовые штаны; за его спиной работа ещё продолжалась, но это уже была работа для опытных людей — боцмана, его помощников, старшин и баковых; снасти в целом обтянули, команда собралась на носу, негромко и весело переговариваясь — день разумного труда, без уборки, тычков и грубых окриков изменил настроение на борту. Чудесная погода и дополнительная порция рома тоже, без сомнения, этому поспособствовали.

— Да, — сказал Стивен. — Это верно. На глубине двух футов термометр Фаренгейта показывает не менее шестидесяти восьми градусов[96]. Южное течение, предполагаю. За нами следует акула, голубая акула, carcharias. Наслаждается тёплой водой.

— Где? Ты её видишь сейчас? Мистер Парслоу, сбегайте за парой мушкетов.

— В тени под днищем. Но, без сомнения, сейчас снова появится. Время от времени я ей кидаю куски испорченного мяса.

Сверху донёсся сдавленный крик: один из матросов свалился с рея, хватая руками воздух; на мгновение он как будто завис, голова запрокинута, тело вытянуто — затем полетел вниз, быстрее, быстрее, быстрее. Он задел фордун, его отбросило в сторону от борта, и он плюхнулся в воду возле бизань-русленя.

— Человек за бортом! — закричали одновременно с дюжину матросов, бросая за борт разные предметы и бегая по палубе.