Пост-капитан

Такая карта была для него более привычна: на ней был обозначен французский берег Ла-Манша, идущий практически с севера на юг от Этапля, а чуть дальше устья реки Риль изгибающийся на запад на три-четыре мили, образуя мелководный залив — скорее скругленный угол, который заканчивался на западе маленьким грушевидным островком Иль-Сен-Жак в пятистах ярдах от побережья; затем берег снова шёл на юг и уходил за край карты в направлении Абвиля. На внутреннем углу этого скругления, в точке, где берег начинал изгибаться к западу, находился прямоугольник, помеченный как «Квадратная башня», затем ничего, даже деревушки, на протяжении мили на запад, где в море на двести ярдов вдавался высокий мыс: на его конце стояла звездочка с подписью «Форт де ла Конвенсьон». Формой он напоминал упомянутый выше остров, но в этом случае груше не удалось оторваться от материка. Между этими двумя грушами, Сен-Жаком и Конвенсьон, было менее двух миль, и там, в устье небольшой реки под названием Дивонна, и лежал Шолье. Это был значимый порт в средневековье, но со временем он заилился, а печально известные мели в заливе ещё больше препятствовали торговому судоходству. Однако были и преимущества: остров защищал его от западных штормов, а мели прикрывали с севера; мощные приливы и отливы вычищали и внутренний и внешний рейды, и в течение последних нескольких лет французское правительство углубляло гавань, расчищало фарватеры и осуществляло довольно амбициозный проект постройки волнолома для защиты с северо-востока. Работы не прекращались на протяжении всего Амьенского мира, поскольку возрождённый Шолье мог стать весьма значимым портом для бонапартовой флотилии вторжения, которая стягивалась из всех портов или даже рыбацких деревень, способных построить хотя бы люггер, со всего побережья вплоть до Биаррица — стягивалась в точки сбора: Этапль, Булонь, Вимерё и прочие. Прамов и канонерок было уже более двух тысяч, и дюжину из них построил Шолье.

— Вот здесь у них стапеля, — сказал Гудридж, указывая на устье речки. — А вот здесь они ведут основные очистные и земляные работы, прямо между причалов в гавани. Из-за этого гаванью в настоящий момент практически нельзя пользоваться, но их это не волнует. Они могут укрыться на внутреннем рейде, под защитой Конвенсьона, да в общем-то и на внешнем, за Сен-Жаком, если только не задует с северо-востока. А вообще, если подумать — по-моему, у меня есть печатные изображения. Да, вот.

Он вытащил необычной формы том с видами на берег с моря — длинные полоски, по полудюжине на страницу. Низкий однообразный берег, пустынный, если не считать известняковых возвышенностей по обе стороны захудалой деревеньки — обе почти одинаковой высоты, а приглядевшись, Стивен понял, что к обеим приложил свою безошибочно узнаваемую руку деятельный и вездесущий Вобан[104].

— Вобан, — заметил Стивен, — как анис в пирожном: когда его немного, он восхитителен, но очень быстро надоедает. Везде эти неизбежные перечницы, от Эльзаса до Руссильона.

Он снова вернулся к карте. Теперь стало ясно, что внутренний рейд, начинающийся сразу от гавани и тянущийся на северо-восток за форт де ла Конвенсьон на мысу, прикрыт двумя длинными мелями в полумиле от берега; они были помечены как Восточная Наковальня и Западная Наковальня; а внешний рейд, параллельный первому, но со стороны моря от Наковален, прикрыт с востока островом и с севера — мелью Старого Пола Хилла. Обе эти удобные якорные стоянки пересекали страницу по диагонали, от нижнего левого угла до правого верхнего, и их разделяли Наковальни; но при этом внутренний рейд был едва ли полмили в ширину и две в длину, внешний же определённо занимал пространство вдвое больше.

— Любопытно, что эти мели носят английские имена, — сказал он. — Что, это обычное дело?

— О да: всё, что на море, мы считаем своим; так, мы называем Сетубал Сент-Юбом, а Ла-Корунью — Гройном, и так далее; вот эту мель мы зовём Скакун, в честь такой же нашей — они похожи по форме. А Наковальни — потому что при норд-весте и в прилив волны выбивают на них такие звуки, сперва на одной, потом на другой, как будто находишься в кузнице. Я там прошёл раз на куттере, через Гуле, — он указал на узкий проход между островом и материком. — В 88-м или 89-м, при крепком норд-весте, на внутренний рейд — так брызги с мели летели такие плотные, что дышать едва можно было.

— В расположении этих мелей наблюдается странная симметрия, и у мысов такая же — возможно, это взаимосвязано. Но что за лабиринт фарватеров! Как вы пройдете внутрь? Полагаю, что не через Гуле — это слишком близко к форту на острове. Я зря назвал это мысом — это всё же остров, хотя на рисунке при виде спереди они кажутся почти одинаковыми.