Пост-капитан

«Если бы я только смог это выговорить; но он был так краток и так холоден! Хотя, конечно, я вёл бы себя так же, если бы кто-нибудь назвал меня лжецом — такое нельзя стерпеть. И что это, Господи Боже, на меня нашло? Так вульгарно, необоснованно — так мальчишки обзываются — противно, не по-мужски. Впрочем, он меня продырявит, когда захочет. И опять же — на кого я буду похож, если внезапно начну унижаться, как только узнал, что он такой тёртый калач и так опасен?».

Однако и в эту минуту слабости часть его мозга активно работала над насущной проблемой, и он почти без всякого перехода пробормотал: «Боже, хорошо бы здесь был Макдональд». Не ради успокоения или совета: он знал, что Макдональд не одобряет его — но лишь за недостаточную эффективность управления. Макдональд был настоящим офицером; этот щенок Смизерс им не был. Но всё же на что-то и он мог сгодиться.

Он позвонил в колокольчик и сказал:

— Позовите мистера Смизерса. ...Садитесь, мистер Смизерс. Будьте любезны, перечислите мне поимённо ваших морских пехотинцев. Прекрасно, и, конечно, ваш сержант. Теперь послушайте, что я вам скажу. Задумайтесь как следует о каждом из этих людей — очень хорошо подумайте — и скажите мне, на кого можно положиться, на кого нет.

— Как же, на них на всех можно положиться, сэр, — воскликнул Смизерс.

— Нет-нет. Думайте, думайте, — сказал Джек, пытаясь пробудить в этом розовощёком, глупо ухмыляющемся человеке хоть какое-то чувство ответственности. — Думайте, и ответьте мне, действительно обдумав ваш ответ. От этого очень многое зависит.

Взгляд его был пронзительным и жёстким — это подействовало. Смизерс заволновался и взмок. Очевидно, он действительно напряг мозги; его губы шевелились, проговаривая список, и через некоторое время он ответил:

— Совершенно надёжны, сэр. За исключением человека по имени… у него то же имя, что у меня, но никакой не родственник, конечно — папист, из Ирландии.

— Вы отвечаете за свои слова? Вы ручаетесь головой за то, что говорите? Головой ручаетесь, я вас спрашиваю?

— Да, сэр, — сказал смертельно напуганный Смизерс, таращась на него.

— Спасибо, мистер Смизерс. Вам запрещается передавать наш разговор кому бы то ни было. Это прямой, не допускающий иного толкования приказ. И вы не должны демонстрировать озабоченность. Попросите мистера Гудриджа подойти ко мне немедленно.

— Мистер Гудридж, — сказал он, стоя возле стола с картами, — будьте так любезны, укажите наше местоположение.

— Точное, сэр, или в пределах одной-двух лиг? — спросил штурман, наклонив голову и прищурив левый глаз.

— Точное.

— Тогда мне нужно принести курсовую доску, сэр.

Джек кивнул. Штурман вернулся, прикинул расстояния и курсы и поставил на карте пометку.

— Здесь, сэр.

— Ясно. Мы идём под нижними парусами и марселями?

— Да, сэр. Мы договорились идти малым ходом, чтобы оказаться на месте к воскресному приливу, если помните, чтобы не болтаться там поблизости — нас слишком легко узнать.

— Полагаю… полагаю... — проговорил Джек, изучая карту и курсовую доску. — Полагаю, что мы ещё успеем захватить прилив сегодня вечером. Что скажете, штурман?

— Если удержится ветер, сэр, тогда да, но всяко если поторопимся. Но за ветер я бы не поручился. Барометр пошёл вверх.

— Мой — нет, — сказал Джек, взглянув на барометр. — Я хочу поговорить с мистером Паркером, будьте так добры; а тем временем было бы неплохо поднять на марсы лисели, брамсели и трюмсели.

— Мистер Паркер, у нас назревает мятеж. Я намерен ввести «Поликрест» в бой как можно скорее, чтобы разрешить эту ситуацию. Мы поставим все паруса, чтобы достигнуть Шолье сегодня ночью. Но до этого я должен буду поговорить с людьми. Пусть главный канонир зарядит два крайних кормовых орудия картечью. Офицерам собраться на квартердеке в шесть склянок — через десять минут — с личным оружием. Морским пехотинцам построиться на форкастеле с мушкетами. До этого времени никто не должен выказывать спешки или волнения. Когда команда соберётся, развернуть орудия вперёд и поставить у них по опытному мичману. После того как я поговорю с командой и мы поставим паруса — не бить и не трогать никого до получения дальнейших распоряжений.

— Могу я высказать одно соображение, сэр?

— Благодарю вас, мистер Паркер, нет. Это мой приказ.

— Хорошо, сэр.

Он не доверял суждению Паркера. Если бы он у кого и спросил совета на этом корабле — то у Гудриджа. Но это была его ответственность как капитана корабля и ничья больше. В любом случае, он чувствовал, что знает о мятежных матросах больше, чем кто-либо на квартердеке «Поликреста»: будучи разжалованным мичманом, он послужил матросом на недовольном корабле на Кейптаунской базе и знал вопрос с другой стороны. Он был очень расположен к простому матросу, и если не знал наверняка, что пройдёт в переговорах с нижней палубой, то по крайней мере точно знал, что не пройдёт.

Он взглянул на часы, надел парадный мундир и поднялся на квартердек. Шесть склянок утренней вахты. Офицеры собрались вокруг него, молчаливые и суровые.

— Будьте любезны, мистер Паркер — всех на корму, — сказал он.