Пост-капитан

Визг дудок, рёв команд в люки, топот ног, красные мундиры проталкиваются вперёд через толпу. Тишина, только риф-сезни хлопают над головой.

— Матросы, — сказал Джек. — Я, чёрт возьми, прекрасно знаю, что происходит. Я, чёрт возьми, прекрасно знаю, что происходит — и я этого не допущу. Ну и простачки же вы, чтобы слушать кучку салаг-законников и политиканов, речистых и складно врущих малых. Некоторые из вас уже всунули головы в петли. Я сказал — головы в петли! Вы видите там «Виль де Пари»? — все головы повернулись посмотреть на линейный корабль на горизонте. — Мне стоит лишь подать сигнал ему или полудюжине других крейсеров, и вы отправитесь на рей под «Марш негодяев». Чёртовы идиоты — слушать такие разговоры. Но я не собираюсь сигналить ни «Виль де Пари», ни какому другому королевскому кораблю. Почему нет? Потому что «Поликрест» этой самой ночью пойдёт в дело, вот почему. Я не собираюсь признаваться всему флоту, что на «Поликресте» кто-то боится драки.

— Это верно, — послышался голос — Джо Плейс с разинутым ртом, впереди строя.

— Это не из-за вас, сэр, — добавил кто-то другой, невидимый. — Это из-за старого Паркера, собака он грёбаная.

— Сегодня ночью я собираюсь повести «Поликрест» в дело, — продолжал Джек под усиливающийся осуждающий ропот. — И собираюсь вломить французам в Шолье, в их собственном порту, слышите меня? Если здесь есть хоть один человек, который боится драки, пусть лучше сразу скажет. Есть здесь кто-нибудь, кто боится драки?

Неразборчивые голоса, но не враждебные; кое-где смех, и снова выкрики «эта грёбаная собака».

— Тишина везде! Что ж, я рад, что таких нет. Среди нас всё ещё есть не очень умелые моряки — посмотреть только на этот уродский линь — и некоторые, кто слишком много болтает, но я никогда не думал, что на борту есть трусы. Пусть про «Поликрест» говорят что угодно — что он медленно поворачивает оверштаг, что на нём не сворачивают марсели как на картинке; но если скажут, что он пугливый или боится драки — да пусть у меня глаза лопнут. Когда мы схлестнулись с «Беллоной», не было ни одного простого матроса, который не исполнял бы свой долг как лев. Так что мы войдём в Шолье, слышите, и вломим Бонапарту. Вот это самый верный способ закончить войну — самый верный, а не то, что вам говорят всякие камбузные вояки и умники — и чем скорей всё это закончится и вы сможете отправиться по домам, тем больше я буду доволен. Я знаю, что это нелегко — защищать нашу страну так, как приходится нам. Теперь я скажу вам вот что, и запомните это как следует. Наказания за это дело не будет: оно даже не попадёт в судовой журнал, я даю вам своё слово. Наказания не будет. Но все до последнего мальчишки на этом судне должны старательно выполнять свои обязанности сегодня ночью и хорошо их помнить, потому что Шолье это крепкий орешек — сложные мели, сложные течения — и каждый должен быть при своей снасти и тянуть как следует, слышите? Быстрая команда — чёткое исполнение. Теперь я отберу несколько человек в баркас, а затем мы поставим все паруса, какие только сможем нести.

Он вошёл в плотную толпу, в негромкий гул разговоров и шёпота — и перед ним всё затихало. Улыбающиеся, уверенные лица, озабоченные лица и пустые; некоторые встревоженные, некоторые испуганные или свирепые.

— Дэвис, — сказал он, — отправляйся в баркас.

Глаза матроса наполнились страхом, словно у дикого животного, он бросил взгляд вправо-влево.

— Ну давай, ты слышал, что я сказал, — спокойно произнёс Джек, и Дэвис, согнувшись, механическими шагами побрёл на корму. Тишина теперь стала всеобщей, настроение изменилось. Но он не собирался позволять этим людям пообедать со своими товарищами и совершить какую-нибудь безнадёжную глупость. Он был в состоянии какой-то невероятно острой проницательности; он не испытывал ни малейших сомнений, выбирая людей.

— Уилкокс — в баркас. Андерсон. — Он далеко углубился в толпу. Оружия у него не было. — Джонсон. Шевелись. — Напряжение очень быстро нарастало; нельзя, чтобы оно росло дальше. — Бонден — в баркас, — сказал он, глядя поверх головы своего рулевого.

— Я, сэр? — жалобно воскликнул Бонден.

— Живо, — сказал Джек, — Бэнток, Лейки, Скрич.

Негромкий быстрый говор опять возник где-то по краям. В баркас отправлялись люди, которых нельзя было заподозрить; они прошли на корму и спустились по кормовому трапу в буксируемую за судном шлюпку: это не было ни наказанием, ни даже угрозой наказания. Джек аккуратно, по-моряцки уложил оскорбляющий своим видом линь и прошёл обратно на квартердек.

— Теперь, поликрестовцы, — сказал он, — нам надо ставить все паруса, пока рангоут не затрещит. Верхние и нижние лисели, брамсели и, чтоб меня, брам-лисели и трюмсели, если корабль сможет их нести. Чем скорее мы дойдём туда, тем скорее вернёмся домой. Марсовые, матросы верхних реев — готовы?

— Готовы, сэр, так точно, сэр. — Спокойные, доброжелательные голоса — облегчение, признательность?

— Тогда по команде наверх. Все по реям!