Постчеловек: глоссарий

Математик Грегори Чейтин уже высказывал идею о том, что «цифровая философия – лейбницианство» (Chaitin, 2007: 236). Чейтин отдает дань уважения идеям Лейбница о сложности и случайности в своей теории алгоритмической информации, утверждая, что сложность закона должна измеряться путем сопоставления ее со сложностью данных, которые этот закон пытается объяснить (см. Chaitin, 2006b и 2006c). По мнению Чейтина, правило должно быть проще, чем результат его применения. В этом отношении закон позволяет адекватно объяснить что-либо только в том случае, если входные данные просты, а вывод – нет. Соответственно, Чейтин применяет свою алгоритмическую теорию информации к биологии (например, он считает ДНК простыми входными данными, которые генерируют сложный организм на выходе; см. Chaitin, 2012), а также к развитию всего, что существует. «Все есть алгоритм», – утверждает Чейтин (Chaitin, 2007: 235), поскольку сущность объектов должна быть передана кратчайшей программой, способной выразить его информационное содержание. С этой точки зрения, именно вычислительная обработка данных, а не математические уравнения может дать наилучшее описание реальности: в теории Чейтина нет формальной редукции к статическому и вечному совершенству, а скорее оперативное сжатие, которое оставляет место для понимания динамизма эмпирических явлений.

Цифровая философия вполне могла бы быть «новым пониманием того, как устроен мир» (Fredkin, 2003: 189), однако эту цифровую космологию сделали возможной многочисленные достижения науки и технологий. Можно считать, что цифровая философия выросла из технонаучного убеждения XX века в том, что информация играет важнейшую роль во Вселенной, и свидетельствует о том, что вычислительная машина становится «новым основополагающим философским концептом» (Chaitin, 2006b: 11). Вопрос о том, следует ли понимать этот мыслительный ход как метафору или (в соответствии с положениями цифровой философии) как раскрытие всеобщих метафизических истин, остается открытым.

Одно возможное возражение против цифровой философии вытекает из того факта, что и другие научно-технические прорывы в прошлом вводили фундаментальные способы интерпретации Вселенной и всего, что в ней присутствует (например, в терминах часовых механизмов или электрических импульсов). В то же время вызывает вопросы и сомнения философская обоснованность, а также технокультурная полезность систематизации физической реальности и ее познания путем окончательного сведения их во всеобщий понятийный аппарат, трактующий каждый процесс как вычисление[160]. Пожалуй, одна из самых значительных новаций цифровой философии состоит в придании вычислениям онтоэпистемологической значимости и оперативности, выходящих за рамки математики и физики. Эта новация может помочь постчеловеческому обществу осознать и задействовать столь важные для него возможности вычислительных систем для производства бытия и знания. Тем не менее вопрос о том, является ли такое вычислительное бытие и вычислительное знание всем, что есть и что известно, все еще требует критического рассмотрения. Чтобы сделать это по отношению к конструкциям опыта и субъективности, порождаемых непростой постчеловеческой ситуацией, необходимо учитывать, что цифровая философия вполне может найти свое место среди постгуманистических категорий благодаря той глубокой переоценке агентности и природы, которую она осуществляет. Однако, согласно взглядам авторов, упомянутых в этом очерке, переоценка агентности и природы, в конечном счете, обосновывается не «материей» или «жизнью» (понятиями, важными для постгуманистических разработок в сфере опыта и субъективности), но такой фундаментально механической категорией, как вычисление.

См. также: Алгоритм; Алгоритмические исследования; Вычислительный поворот; Информационная непрозрачность; Исполнение; Цифровое гражданство; Расширенное познание; Пластичность; Постизображение; Робофилософия.

М. Беатрис Фази

(Перевод Глеба Коломийца)

Цифровое гражданство