Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

Однако на самом деле модель поддерживающей руки применима к нескольким типам государств. Поэтому мы предлагаем расширить типологию Фрая и Шляйфера и добавить аспект доминирующих механизмов внерыночного регулирования. В свете вышесказанного «рыночные механизмы» предполагают добровольные взаимодействия, тогда как «внерыночные механизмы» предполагают принудительные взаимодействия акторов. Это не означает, что все «рыночное» или частное добровольно, а все «государственное» или публичное принудительно. В нашем представлении частный работодатель также способен принуждать, если, например, его работники не могут найти работу где-либо еще (и поэтому угроза быть уволенным является для них экзистенциальной [♦ 2.2.1]), а государство при этом может участвовать в добровольных рыночных операциях, таких как торговля и продажа государственной собственности (приватизация). Именно поэтому мы вводим понятия рыночных и внерыночных механизмов, которые могут использовать как частные, так и публичные акторы[346]. Именно по типу преобладающих механизмов внерыночного регулирования можно идентифицировать разные типы государств, объединенные моделью поддерживающей руки. В частности, как мы упоминали в предыдущем абзаце, государственная поддержка может быть преимущественно направлена на (a) социальные группы, представляющие низший и средний класс, или на (b) отдельных акторов, таких как конкретные предприниматели или компании государственного / стратегического значения. Если выполняется пункт (а), преобладающие механизмы внерыночного регулирования принимают форму нормативного государственного вмешательства, и тогда можно говорить о государстве всеобщего благоденствия; если выполняется пункт (b), преобладающие механизмы внерыночного регулирования превращаются в дискреционное государственное вмешательство, и тогда речь идет о государстве развития [♦ 5.4].

Что конкретно государство с поддерживающей рукой выбирает для продвижения – общественные интересы или идеологию, – зависит от того, является это государство автократическим или нет, то есть уважаются в нем базовые права и свободы человека или попираются [♦ 2.3]. В любом случае в этой модели накопление личного богатства не может быть главным мотивом государственных акторов. Конечно, как пишут Фрай и Шляйфер, чиновники в государствах развития «часто имеют тесные экономические и семейные связи с отдельными предпринимателями»[347], однако эти связи не являются основанием для оказания государственной поддержки. В своем идеальном виде государство развития распределяет ресурсы и использует другие механизмы регулирования для поддержания фирм, руководствуясь в основном безличными критериями, такими как конкурентоспособность на мировом рынке (экспортноориентированная индустриализация)[348]. Оно опирается на формальный бюрократический аппарат, а не на патримониальную логику неформальных патрональных режимов, при этом личность или харизма правителя тоже не играют особой роли в политической системе[349]. Естественно, государственное вмешательство создает ренту [♦ 5.4.2], а ее распределение зависит от относительного политического влияния и взаимоотношений деловых групп. Это свойство в одинаковой степени присуще двум идеальным типам: либеральным демократиям [♦ 5.3.1] и государствам развития[350]. Но сам по себе этот факт уже указывает на то, что рентоориентированная активность преимущественно направлена снизу вверх (а не сверху вниз, как бывает при централизованном распределении ренты среди лояльных клиентов верховного патрона), а цели индустриальной (публичной) политики никогда не игнорируются полностью в угоду обогащения порой абсолютно неконкурентоспособных родственников и друзей. Кроме того, у главы исполнительной власти в государстве развития, как правило, нет экономических подставных лиц, которые накапливали бы для него личное богатство, полученное в результате дискреционного государственного распределения [♦ 3.4.3, 5.5.4.3].