Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

Наконец, мы модифицируем определение модели грабящей руки, распространяя его на три типа государств. В большинстве случаев такая модель предполагает (1) присвоение неденежной (а также денежной) собственности для (2) продвижения интересов элит или идеологии. Все типы государств в рамках этой модели осуществляют политическую реорганизацию структуры собственности [♦ 5.5.1], хотя и делают это с помощью разных преобладающих внерыночных механизмов. Сначала рассмотрим партию-государство, которая присваивает неденежную собственность в ходе установления коммунистической диктатуры. Этот тип использует такие методы, как национализация и коллективизация, процессы, при которых производственная собственность изымается в безличном порядке у всех, кто ею владеет[351], а экономическая сфера подчинена политической и порождает бюрократическое слияние власти и собственности [♦ 1.4.1]. Кроме того, в основе такого нормативного государственного вмешательства лежит идеология, поскольку марксизм-ленинизм подразумевает государственный контроль над средствами производства в целом и над «командными экономическими высотами» в частности[352]. Мафиозное государство или (если мы хотим отразить только аспект, связанный с реорганизацией собственности) хищническое государство кардинально отличается от партии-государства, поскольку использует дискреционное государственное вмешательство для продвижения интересов элит. Посткоммунистическое хищничество не основывается на классовой теории, а происходит в произвольном порядке, поскольку добычу выбирает приемная политическая семья, а государственные акторы инициируют хищничество по принципу сверху вниз. По сути, мафиозное государство перераспределяет неденежную собственность, забирая ее у автономных нелояльных владельцев или аутсайдеров и отдавая ее лояльным зависимым лицам [♦ 5.5.3.4, 5.5.4]. Получающееся в результате смешение сфер социального действия носит неформальный характер, а правители накапливают личное богатство (через экономических подставных лиц), тогда как в партии-государстве смешение сфер социального действия формально, и никто не может значительно обогатиться благодаря изъятию компаний.

Как было сказано выше, мафиозное государство и государство развития схожи тем, что для обоих характерна довольно широкая амплитудой произвола. Оба типа государств используют дискреционное государственное вмешательство как главный механизм внерыночного регулирования, при котором координированное применение рычагов власти служит достижению поставленных государством целей. В мафиозном государстве это значит, что законодательная власть, налоговые органы, прокуратура используются согласованно как часть одной процедуры для достижения общей цели внутри единого политического аппарата. Это становится возможным только в том случае, когда один единственный актор – верховный патрон – имеет возможность использовать рычаги всех органов власти одновременно, что дает ему (неформальную) возможность устраивать точечную охоту на своих политических жертв [♦ 5.5.4.1]. Наконец, мы добрались до того типа государства, с которого начали – несостоявшееся государство. Именно уровень координации атаки отличает грабящую руку мафиозного государства от такой же руки несостоявшегося государства. В олигархической анархии хищничество, как правило, инициируется индивидами, которые не координируют свои атаки и используют, соответственно, какой-то один изолированный сегмент государственной власти. Как пишет Маркус, в слабых государствах к хищничеству часто прибегают индивидуальные акторы, которые злоупотребляют властью в своих личных интересах. К ним относятся полицейские, руководители на местах, директора государственных предприятий, сборщики налогов, то есть «акторы любого из многочисленных департаментов, способных остановить производственную деятельность (санитарно-эпидемиологический надзор, пожарная инспекция, работники социального страхования и т. д.)»[353].