Читаем Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 полностью

Условные обозначения: Каждый треугольник обозначает элиту, а их вершины – верхушки элит. Треугольники, перекрывающие друг друга, обозначают аннексию

3.7.1.2. Коммунистическая диктатура: инкорпорированные элиты, тоталитарная политическая элита

Структура элиты идеального типа в коммунистических диктатурах представлена на Схеме 3.4. Правящую политическую элиту этого режима можно назвать тоталитарной, потому что она максимально не уважает автономию других элит и радикальным образом стирает границы между различными социальными сферами и ветвями власти. Таким образом, речь идет об инкорпорированных элитах. Элиты, не являющиеся правящями, как правило, не обладают автономией и могут существовать только в рамках единой номенклатуры, управляемой партией-государством. Организации, состоящие из инкорпорированных элит, выполняют функцию «приводных ремней» партии, то есть являются лишь носителями и исполнителями воли марксистско-ленинской партии [♦ 3.5.2]. Это могут быть профсоюзы, женские организации, университеты и т. п. Только у ведущих деятелей этих «субэлит» есть шанс когда-нибудь попасть в обширный руководящий орган истинной политической элиты, а именно в центральный комитет коммунистической партии. В меньшие по размеру органы, принимающие фактические решения, то есть в политические комитеты, могут быть включены только руководители служб безопасности и представители военной элиты. Политическая оппозиция незаконна, а каждая группа, выступающая против системы, подвергается преследованиям.

Поскольку во всех коммунистических диктатурах инкорпорированные элиты имели аналогичную структуру, для ее иллюстрации можно взять Советский Союз. Ричард Саква в своей книге «Советская политика в перспективе» пишет, что Коммунистическая партия Советского Союза «была, по сути, высшей исполнительной ветвью власти советского правительства, где принимались или утверждались решения. [Это] естественным образом вытекало из отсутствия разделения ветвей власти»[570]. Он также отмечает, что партия контролировала государственную и правительственную системы через партийные группы внутри институтов и общественных организаций, обширную сеть партийных организаций, назначения на номенклатурные должности и строгую систему проверки кадров на качество выполнения спущенных сверху инструкций[571]. Поскольку частная собственность была практически ликвидирована, не существовало и частных учреждений, СМИ или организаций культуры. Соответствующие элиты, напротив, подчинялись партии, которая выполняла «социализирующую» функцию через обширную агитационно-пропагандистскую сеть (агитпроп) [♦ 4.3.1.2][572]. Все цензурные и коммунистические органы были формальными, как и подчинение всех неполитических элит тоталитарной политической элите. Существование оппозиции также не допускалось, даже внутри самой партии, где фракции были запрещены еще на ранних стадиях[573].

3.7.1.3. Патрональная автократия: патронализированные элиты, монополистическая патрональная политическая элита

Структура элиты идеального типа в патрональных автократиях представлена на Схеме 3.5. Правящую политическую элиту этого типа режима можно назвать монополистической патрональной политической элитой, во-первых, потому что она подчиняет себе другие политические элиты, организуя их в патрональную сеть (этот процесс называется патронализацией), а во-вторых, потому что это единственная элита, которая действует подобным образом. Следовательно, элиты здесь патронализированы. В отличие от (полной) аннексии элит в коммунистических диктатурах здесь их подчиненное положение не носит тотального характера. И если элиты, принадлежащие к политической сфере, полностью патронализированы, поскольку правящая элита монополизирует политическую власть, то некоторые сегменты элит из других сфер социального действия остаются за пределами иерархической вертикали доминирующей сети однопирамидальной системы. Тем не менее у таких независимых элит более низкий статус, и, конечно, они не имеют возможности влиять на режим, а те, кто может это делать (то есть верхушки соответствующих элит), как правило, аннексированы.


Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги