Читаем Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 полностью

Что касается атаки, то она используется, вероятно, в менее очевидной для деятельности обвинения сфере, а именно в избирательных кампаниях. Конечно, нет ничего нового в том, что прокуратура возбуждает дела против представителей политической оппозиции главного патрона. Она сливает в патрональные СМИ очерняющую оппонентов информацию, аккуратно придерживаясь графика, согласованного с ходом избирательной кампании, периодически засекречивая некоторые дела, так что обвиняемые не могут даже защищать себя публично. В некоторых случаях общественное мнение обусловлено предварительным заключением, домашним арестом или фотографией обвиняемого, которого ведут через суд. Сенсационные новости появляются в удачно выбранный момент, а судебные дела могут тянуться годами до вынесения приговора. Предъявление этих дел на суд общественности сопровождает самые разнообразные кампании. Такое выборочное правоприменение, приспособленное к целям кампании, выбирает в жертвы как невиновных – людей, которых можно шантажировать, если против них возбуждено менее серьезное дело, так и в действительности виновных. Во всяком случае, значительная часть этих дел никогда не доходит до стадии судебного разбирательства, или же обвиняемых оправдывают. Между тем выбранный в качестве мишени человек успешно дискредитирован. Истинная цель такой деятельности состоит не в обеспечении правосудия и изоляции преступников, а в изгнании их с политической арены и/или дискредитации и очернении политической организации, которую они представляют.

С другой стороны, обвинение, управляемое вручную, можно использовать, чтобы шантажировать и держать в узде клиентов патрона. Оно позволяет верховному патрону по своему усмотрению начать следующий вариант четырехэтапной процедуры судопроизводства:

1. кто-либо совершает преступление;

2. обвинение инициирует судопроизводство и расследование по политическим мотивам;

3. судьи сопоставляют существующий закон и компромат, то есть реальные факты, которые собирает верховный патрон и, когда это необходимо, использует для шантажа и наказания нелояльных акторов;

4. суд принимает решение (как правило, о признании вины) на основании оценки компромата.

Компромат не является чем-то специфическим для патрональных автократий; он существует и в коммунистических диктатурах, и даже в либеральных демократиях. В целом компромат – это информация, реальный факт, с помощью которого можно шантажировать политического актора, либо потому что он (a) указывает на его преступление, либо (b) является частью его личной жизни, о которой он не желает распространяться (см. Текстовую вставку 4.6). Так, Леденёва выделяет четыре идеальных типа компромата в зависимости от характера раскрываемой информации: политический, например доказательства злоупотребления должностными полномочиями, отсутствия политической лояльности и т. п.; экономический, например доказательства хищений, оффшорной деятельности, оттока капитала и т. д.; криминальный, например доказательства наличия связей с организованной преступностью, заказного убийства и т. п.; и личный, например свидетельства неумеренных покупательских пристрастий, сексуального поведения и т. д.[854]

Компромат необходимо отделять от, по крайней мере, трех явлений, которые, на первый взгляд, схожи. Во-первых использование компромата не является клеветой, потому что последняя оперирует ложной информацией, тогда как первый не противоречит правде (хотя и является оружием). Во-вторых, компромат отличается от информации, собираемой журналистами-расследователями или частными детективами в демократических странах, потому что, как правило, ее собирают не для шантажа, а для обнародования (в случае журналиста) либо для приватного использования (в случае тех, кто нанимает частного детектива). В-третьих, что наиболее важно, компромат отличается от «доказательств», применяемых в показательных процессах коммунистических диктатур. «Доказательства» для таких процессов сфабрикованы, тогда как компромат собирается и затем скрывается от общественности, чтобы в дальнейшем использоваться для принуждения политических или экономических акторов с помощью шантажа.

Текстовая вставка 4.6: Компромат и война компроматов

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги