Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

Две успешные цветные революции были вызваны не фальсификациями выборов, а тем, что главный патрон предпринял попытку иным способом консолидировать свое правление и устранить конкуренцию патрональных сетей. Первой из них является Евромайдан 2014 года, произошедший в Украине через четыре года после того, как Янукович занял президентский пост, после чего как никогда приблизил Украину к патрональной автократии[955]. Спусковым крючком для протестов, ставящих под сомнение легитимность режима, стал его отказ подписать Соглашение об ассоциации с ЕС, что означало открытый отказ от сферы влияния ЕС в пользу России, другими словами, отказ от демократизации, целью которого было оставить себе больше пространства для маневра, чтобы стабилизировать патрональную автократию [♦ 7.4.4]. На рубеже 2013–2014 годов на той же Площади Независимости вспыхнули крупные и в конечном счете насильственные демонстрации, в ходе которых полиция убила более ста человек и более тысячи получили ранения. Политическое насилие, повлекшее за собой смерть многих людей, привело к тому, что ключевые сторонники Януковича перешли на сторону противника, а сам он сбежал в Россию. Революционерам удалось сменить конституцию с президентского типа на исполнительно-распределительный, а один из лидеров революции, Петр Порошенко, был избран президентом[956]. Второй цветной революцией, не связанной напрямую с выборами, стала «бархатная революция», произошедшая в 2018 году в Армении. Подобно Украине во главе с Януковичем, Армения в период революции тоже была близка к патрональной автократии. Однако к тому времени на протяжении уже двух десятилетий в стране существовала однопирамидальная патрональная сеть, которая успешно противостояла более ранним попыткам революции (прежде всего в 2004 и 2008 году)[957], но не обладала достаточной властью для автократической консолидации. И хотя в период между 1998 и 2018 годами два президента Армении принадлежали к одной патрональной сети, пропорциональная избирательная система позволила сформировать относительно сильную оппозицию в парламенте, в связи с чем правящая сеть, чтобы иметь большинство голосов и упрочить положение премьер-министра, была вынуждена создать коалицию. Другие патрональные сети были больше похожи на союзников, чем на подчиненных доминирующей сети, а оппозиция, в свою очередь, смогла к 2018 году мобилизовать гражданское общество[958]. Событием, которое послужило толчком к цветной революции, стала попытка верховного патрона Сержа Саргсяна обойти ограничение президентских полномочий двумя сроками посредством перехода с поста президента на пост премьер-министра. Это произошло сразу после референдума, который кардинальным образом изменил баланс сил, отдав президентские полномочия в руки премьер-министра. После протестов, ставящих под сомнение легитимность режима и активно использующих для организации социальные сети, Саргсян, демонстрируя хрупкость своей однопирамидальной системы, согласился на телевизионные дебаты с лидером оппозиции Николом Пашиняном, которые продолжались менее двух минут после того, как Саргсян отказался уйти в отставку. Саргсян должен был решить, применять ли против людей насилие в ответ на протесты. Он принял решение не делать этого и в итоге ушел в отставку, освободив свое кресло для Пашиняна[959].

Хотя многие наблюдатели ожидали, что протесты приведут к установлению либеральных демократий западного образца[960], этого не произошло, что подтверждается данными, собранными Григором Поп-Элешем и Грэмом Робертсоном. Они показывают, как изменилось качество демократического управления после революций в Грузии, Украине и Кыргызстане (Схема 4.2). По мнению авторов, в «Кыргызстане после „тюльпановой революции“ не произошло реального повышения эффективности институтов государственного управления, а затем страна следовала по равномерно нисходящей траектории демократизации вплоть до свержения Бакиева с поста президента в апреле 2010 года. Украина и Грузия заняли промежуточное положение; в среднем (а также в некоторых сферах, таких как избирательный процесс) в рамках режимов, к которым привели цветные революции, полезное изменение эффективности государственных институтов было минимальным»[961]. Таким образом, за исключением Грузии [♦ 7.3.4.5], успех цветных революций сопровождался, как правило, закреплением прежней патрональной конкуренции и (ограниченным) патрональным правлением лидера революции[962].

Схема 4.2: Сравнение демократического управления в странах цветных революций. Переработанный материал на основании работы: Pop-Eleches G., Robertson G. After the Revolution // Problems of Post-Communism. 2014. Vol. 61. № 4. P. 6