Читаем Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 полностью

• Традиционные (феодальные) сети. В сочинениях Вебера феодализм выступает как особый тип ранжирования, где «„статус“ представляет логику стратификации, в которой экономические институты еще встроены в политические и правовые структуры. В рамках такого порядка распределение власти и жизненных шансов определяется в первую очередь структурой взаимосвязанных обязательств, таких как повиновение персональному господину, чьи притязания на власть основываются на существовавших веками правилах и „статусных почестях“. [В феодализме] социальная власть – это сеть социальных связей и обязанностей, [тогда как] способность монополизировать и аккумулировать эту власть можно обосновать, ссылаясь на авторитет „традиции“»[109] (выделено нами. – Б. М., Б. М.). В работе «Построение капитализма без капиталистов» Иван Селеньи, Гил Эял и Элеанор Тоунсли подчеркивают разницу в формировании рангов и классов в докоммунистических обществах, хотя и признают, что «[в] Венгрии и Польше и ‹…› в еще большей степени в дореволюционной России существовал социальный капитал традиционного типа, основанный на феодальных социальных статусах, и в докоммунистическую эру власть дворянства оставалась нерушимой. Как результат, процесс обуржуазивания в этих странах блокировался, тормозился или прекращался», то есть образование классов не пришло к своему логическому завершению, и класс не мог доминировать в социальной структуре, основанной на традиционных (феодальных) сетях[110].

С одной стороны, социальная структура феодальных сетей была устроена таким образом, что отсутствие разделения сфер социального действия было легитимным и формализованным и в докоммунистических обществах распространялось на повседневную жизнь каждого человека. Для примера возьмем работу Джеффри Хоскинга, который объясняет, что в имперской России «помещик имел неограниченную власть над жизнью крепостного: он был работодателем, судьей, сборщиком налогов, начальником полиции и рекрутером армии в одном лице». По мнению Хоскинга, такое слияние ролей было распространено вплоть до отмены крепостного права Александром II, и до 1917 года эта реформа проводилась довольно нерешительно[111]. С другой стороны, наряду с жестко закрепленной феодальной иерархией при распределении позиций и ресурсов неформальные личные отношения доминировали[112]. Действительно, доминирование личных отношений типично для доиндустриальных обществ[113], но в случае феодализма это не означает, что формальные титулы теряют свое значение. Напротив, неформальность в феодализме существует как продолжение формальности: у кого-либо есть официальный титул, подразумевающий официально предоставленные ему власть и ресурсы, которые могут использоваться в личных целях. И наоборот, бывает так, что сеть создается на основе формальных и неформальных (личных) отношений в браке, в сфере торговли и при покровительстве для продвижения политической карьеры и получения официальных титулов, как в известном случае Козимо Медичи[114]. Однако само по себе высокое неформальное положение без сопутствующего официального титула никому не дает власти, а неформальные сети не заменяют формальные институты. Патронаж, который представлял собой особое слияние политической и экономической сфер в имперской России, также развивался в логике формальной феодальной иерархии, где дворянство пользовалось своей полученной по закону властью (см. Текстовую вставку 1.2).

Текстовая вставка 1.2: Патронаж в имперской России

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги