Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

• Сращение власти и собственности. В странах современной западной цивилизации под частной собственностью понимается совокупность прав частного владельца, который может распоряжаться собственностью по своему усмотрению, если при этом не нарушает права других лиц. Свобода распоряжаться собственностью включает в себя право продавать и накапливать состояние, которое юридически защищено от посягательств других лиц и находится за пределами политической сферы. Однако отсутствие разделения на политическую и экономическую сферы приводит к институциональной структуре, известной в русскоязычной литературе как «власть-собственность». Хотя на протяжении всей книги мы используем этот термин в более узком смысле [♦ 5.5.3.5], в литературе он применяется к конкретным отношениям собственности, для которых характерно отсутствие разделения сфер социального действия. Как пишет Андрей Рябов, отличительные черты этого института, «вероятно, наиболее ярко представлены в работах Игоря Бережного и Вячеслава Вольчика и выглядят следующим образом: „1. Наделение правами собственности на те или иные объекты возможно при деятельном участии государства как основного агента распределения (перераспределения); 2. Собственность может быть отобрана в любое время, если власть (любого уровня) заинтересована в перераспределении этой собственности; 3. государство или иные представители власти получают ренту (в явной или неявной форме) от объектов, включенных в отношения власти-собственности“[119]. В подобных публикациях подчеркивается, что наличие власти-собственности основано на полной или частичной монополизации государством или, точнее, контролирующими его группами функций целых секторов или экономики страны в целом. ‹…› В России институт власти-собственности продемонстрировал удивительную жизнеспособность, играя огромную роль в ее истории начиная с XV века. ‹…› Как и в восточных обществах, царская монополия на землю составляла экономическую основу авторитарного автократического государства и его доминирующей роли в национальной экономике вплоть до падения монархии в 1917 году»[120].

Сращение власти и собственности может быть классифицировано как социальная структура, потому что имущественные отношения определяют связи между людьми во всем обществе, вплоть до повседневной жизни субъектов феодального государства.

• Патримониализм. Веберианский термин «патримониализм» происходит из представления о семейно-бытовом управлении вождя. Если рассматривать его как характеристику режима, то он предполагает неделимость публичной и частной сфер, а также отношение власть имущих к обществу как к частной сфере[121]. Как структура управления патримониализм является следствием слияния власти и собственности, что подразумевает отсутствие разграничения между частным сектором экономики (экономические действия) и публичной сферой (политические действия). Важно отметить, что патримониализм – это не то же самое, что патронализм, хотя эти два понятия находятся в тесной связи. В нашем понимании патронализм указывает на конкретных акторов и наличие личных, патронально-клиентарных отношений вассального характера, тогда как патримониализм указывает на институты или сферы деятельности, которыми актор (обычно патрон) может управлять, как если бы они были его частным владением.

В то время как западные государства в целом защищены от притязаний частного характера по отношению к публичной сфере конституционными гарантиями, которые разрабатывались с целью отделения политической сферы социального действия от экономической и общинной, в имперские времена, до наступления коммунистической эпохи отсутствие разделения сфер в восточных цивилизациях проявлялось в явственно патримониальных институтах и управлении.