Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2

Чаще всего холодная национализация сопровождает процесс, при котором приемная политическая семья приобретает больше должностей в экономическом секторе, а организованное надполье накапливает все большие состояния. Например, среди посткоммунистических стран, которые впоследствии стали членами ЕС, рыночные и экономические привилегии были естественным образом связаны с владением собственностью, часть которой в результате холодной национализации стала государственной. Чем дальше на восток, тем меньше эти привилегии соотносились с зарождающейся частной собственностью. Соответственно, в этих странах перед мафиозным государством стоит задача не ренационализации прав, а, скорее, сохранения их в собственности государства[323].

Если сравнить российский и венгерский опыт, можно увидеть, что для перераспределения рынков на реляционной основе Орбан, как правило, использовал транзитную и монополистическую национализацию [♦ 5.6.1.1][324], в то время как Путин больше опирался на ренационализацию и деприватизацию. Другими словами, в Венгрии в формально частной собственности находится бóльшая доля перераспределенного имущества, чем в России, где Путин полагается скорее на прямую государственную собственность[325]. Однако что касается конечного результата, то эти два метода ничем не отличаются, поскольку на деле оба переводят имущество в патрональную собственность [♦ 5.5.1]. То, что один верховный патрон предпочитает формальную частную собственность, а другой – формальную государственную, объясняется степенью консолидации режима. Как мы отмечали в Главе 4, Венгрия является наименее консолидированным режимом среди существующих патрональных автократий, а Россия – наиболее [♦ 4.4.3.2]. В более консолидированных автократиях верховный патрон может быть уверен, что не утратит власть, а следовательно, контроль над государственными компаниями; в менее консолидированных автократиях безопаснее хранить собственность у формальных частных владельцев, чтобы она не переходила из рук в руки в случае смены правительства. Таким образом, в последнем случае для верховного патрона целесообразно применять горячую национализацию частных фирм как можно реже, тогда как более уверенный в себе верховный патрон, такой как Путин, может использовать государство для осуществления прав собственности более открыто.

5.5.3.4. Эндогенные права: результат патронализации

В предыдущих частях мы рассмотрели способы, при помощи которых приемная политическая семья распределяет собственность среди своих членов. Теперь обратимся к результатам этого процесса, то есть к структуре собственности, которая формируется вследствие ее посткоммунистического перераспределения.

Анализ отношений собственности в рамках однопирамидальной патрональной сети может быть выполнен на основании статуса эндогенных имущественных прав. Ученые, как правило, относят их к «правам собственности», когда определяют, что включает в себя «владение» объектом собственности или что может делать с ней ее владелец. В своей выдающейся статье Эделла Шлэгер и Элинор Остром делят имущественные права на две группы: права пользования (use rights) и права контроля (control rights)[326]. Среди прав пользования они перечисляют следующие:

• доступ, то есть право входить в определенный объект собственности;

• извлечение средств, то есть право на получение «продуктов» (прибыли) от собственности.

Права контроля, в свою очередь, включают в себя следующие три типа:

• управление, то есть право регулировать способы применения собственности и трансформировать ее путем внесения улучшений;

• исключение, то есть возможность определять, кто имеет право доступа и как можно передать это право другому лицу;

• отчуждение, то есть право продавать или сдавать в аренду права на управление и исключение[327].