Постмортем

Мальчики молчали и глядели на избитого так же, как очень послушные сторожевые собаки смотрят на застигнутого в доме вора, с которым хозяин ещё не решил, что делать.

— Фумаффедфие! — это слово из уст колдуна прозвучало столь же забавно, сколь и неразборчиво. — Магифтр! Она фама меня пофвала к фебе в паланкин! Фама!

— В паланкин, мой дорогой, — с самым невинным видом парировала Леонтина. — Ваши руки мне под платье никто не приглашал.

— Там того платья… — прошипел некромант и громко втянул в себя кровь.

— Успокойтесь! — попросил Тальф, хотя собирался вообще-то потребовать.

— Вообще-то они его ударили! — встрял второй из троицы колдунов. — Вы будете с этим что-нибудь делать?

— Нет, — честно ответил Тальф, оценив свои силы против четырёх громил Леонтины.

— Отлифно! — всплеснул руками колдун и достал из кармана одного из друзей носовой платок. Ограбленный некромант проводил белый клочок ткани грустным взглядом. — Профто отлифно!..

Кассиан почувствовал, что ситуацию надо спасать:

— Ваши личные отношения никак не касаются магистра.

— О, а вы хотите поговорить о том, фто его кафается? — ощерился колдун. Он сумел остановить кровь, но всё ещё говорил немного в нос. — Почему мы сидим тут почти целый день без дела? Чего мы ждём?

— Мы ждём, когда будет урегулирована ситуация с… — начал Кассиан, но волшебник его перебил.

— С огромной толпой у входа, которая вот-вот явится сюда и вышвырнет нас?

Ректор тепло улыбнулся и кивнул, подтверждая:

— С огромной толпой у входа, которая скоро разойдётся и не представляет для нас никакой опасности.

— Вы сами верите в это?! — разъярённый молодой человек стоял с вымазанным в крови лицом и сжатыми кулаками. Его друзья чувствовали себя неловко и отводили глаза. — Я даже не знаю, где опаснее — тут или снаружи. Сидим тут как идиоты в холоде, есть нечего, ещё и громилы этой шлюхи распускают руки!..

Громилам это не понравилось, и они двинулись к колдуну, на ходу поигрывая мышцами и показывая выражениями лиц, что расплата за оскорбление будет быстрой и болезненной.

— Стоять! — рявкнул Тальф, напуганный не меньше, чем не умеющий держать язык за зубами волшебник. «Только драки ещё не хватало». Громилы замерли и покосились на баронессу в ожидании приказов. — Немедленно прекратите! — магистр посмотрел на Леонтину с такой ненавистью, что было удивительно, как женщина не загорелась. — Никто никого не тронет и пальцем!

— Он оскорбил меня, магистр, — баронесса выпустила очередное облако дыма. — Или вы одобряете оскорбление дамы?..

— Я не видел, что тут происходило, пока нас не было. И я не знаю, какую игру вы затеяли, но вы должны немедленно это прекратить, — Кассиан положил ладонь на плечо Тальфа, но взбешённый некромант стряхнул её. — Мы должны держаться вместе и помогать друг другу, поэтому оставьте свои свары. За пределами замка делайте что хотите, но тут…

Леонтина медленно и размеренно захлопала в ладоши.

— Прекрасная речь, магистр. Держаться вместе, помогать… Простите, но я не хочу помогать тем, кто позволяет себе такие слова и тем, кто их покрывает. Мальчики!..

Мальчики вернулись к паланкину и в одно движение подняли его, будто он ничего не весил.

— Вы не можете!.. — воскликнул Тальф, когда они проследовали мимо него к выходу. — Не можете! — повторил он в широкие спины носильщиков и тут же понял, что его слова прозвучали не угрожающе, а жалко.

— Ха! — усмехнулся получивший по носу некромант. — Давно пора. Пошли, ребята, нам тут тоже нечего делать. Зайдём в «Трупный яд», я безумно хочу пива.

Троица колдунов покинула аудиторию. Ведьма сняла ноги со стола, пожала плечами и последовала за ними. Последним, с виноватой улыбкой, постоянно извиняясь и ссылаясь на дела, вышел пожилой волшебник.

В зал хлынула гулкая тишина.

Тальф стоял столбом. Не то чтобы он не мог пошевелиться — просто не знал, что делать и нужно ли шевелиться вообще — поэтому впал в оцепенение и лишь таращился на двери, прокручивая в голове одну и ту же мысль: «Вы не можете».

Но они смогли.

— Зачем ты вмешался? — спросил Кассиан.

Он не кричал, не ругался и даже не укорял, но от этого вопроса, произнесённого с едва заметными нотками раздражения и недовольства Тальфа бросило в краску так, что лицо едва не вспыхнуло. Ответить он не сумел: чувствовал себя так, будто из головы вытащили всё содержимое, а из спины — позвоночник. Полное опустошение и бессилие: дунь — упадёт.

— Ты же сам просил взять Леонтину на себя, так почему полез с ней в перепалку?..

— Я… — «А что вообще отвечать?»

В голову вообще ничего не шло. Действительно, зачем он вмешался? Потому что чувствовал неприязнь к Леонтине и подозревал, что она сделала всё это намеренно?

— Потому что баронесса мне неприятна, — озвучил он свои догадки. — И потому что всё это явно было из-за неё.

— Да, я сам думаю точно так же. Но подумай — чего она добивалась?

— Не знаю… — пробормотал Тальф. — Внести смуту?

— Не совсем, но верно, — согласился ректор. — И как ты думаешь, помешал ли ты ей добиться своего?..