Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)

Дальше был нарисован отрезок, концы которого были обозначены двумя римскими цифрами: “XX” с левой стороны и “XXI” с правой.

«И даже если город, в котором я на самом деле живу – это и правда Манчестер, то он сильно отличается от того, который ты себе представляешь».

Со стороны моря повеяло спасительной прохладой и с губ против воли сорвался облегчённый выдох, почти мгновенно превратившийся в удивлённое восклицание.

«Потому что это Манчестер двадцать первого века».

V.

Весь особняк Вонголы давно погрузился в глубокий сон, а Триш, потерявшая желание тратить драгоценные крупинки времени на отдых, тихо слонялась по его коридорам и комнатам, мысленно прощаясь с этим местом. Сидевший на её плече Рено всё время молчал, не смея мешать ведьме в этот интимный для неё момент.

Каждый их путь освещался лишь мерцанием полной луны, который бледно-голубыми лучами пробивался сквозь закрытые окна. И этот полумрак, так странно, не вызывал у Терри даже намёка на дрожь.

Ночь была на удивление тиха, спокойна и безоблачна.

- В Манчестере, скорее всего, сейчас идёт жуткий ливень, - негромко произнесла девушка. – Там почти не бывает снега, но триста дней в году серо, сыро и прохладно.

Она настраивала себя на то, что придётся вновь привыкать к тому образу жизни, что вела ещё в самом начале осени.

Привыкать к шуму городских улиц; к извечной спешке и суматохе; к километровым пробкам в центре города; к своей работе (потому что за последние месяцы Триш даже не вспоминала о ней и растеряла навык); и даже к обычным бытовым мелочам: телевидение, интернет, душ с гидромассажем и кровать с ортопедическим матрасом.

Казалось ли это таким необходимым сейчас, каким было в самом начале этой суматохи с перемещением во времени?

Определённо нет.

VI.

«Я была в таком ужасе и замешательстве, попав к вам… Постоянно думала: была ли виновата в этом моя сущность».

«Сущность».

Взгляд машинально задержался на этом слове. Верно ли оно понималось?

«Это, наверняка, покажется тебе громким и пафосным заявлением. Но отрицать существование ведьм, значит отрицать собственное “Я”».

Чтобы попытаться хоть как-то смягчить тот шок, разросшийся в душе до размеров дирижабля буквально за доли секунд, в углу была нарисована та же девочка из начала истории – с остроконечной шляпой на макушке и чугунным котлом в руках.

«… Я почти всю свою жизнь подсознательно ненавидела то, кем являюсь. Потому что ещё до моего рождения это не причиняло ничего, кроме бедствий… а после того, как я появилась на свет, это сделало меня ещё и несчастной. Настолько, насколько вообще можно сделать таковым новорождённого ребёнка».

VII.

На улице было непривычно светло и по-прежнему стоял вечерний холод.

Кутаясь в тёплую шерстяную шаль, Триш сидела с закрытыми глазами на ступенях веранды перед главным входом, и пыталась усмирить разбушевавшиеся в душе чувства. Хладнокровие, упорно не желавшее студить огнедышащую лаву, разливавшуюся по телу вместе с кровью, сейчас было бы как нельзя кстати.

Как и, наверное, алкогольное забытье.

Потому что переносить всё это на трезвый рассудок было чересчур тяжело.

- Рено, ты можешь мне кое-что пообещать? – ведьма раскрыла свой дневник с неоконченной в нём записью, и продолжила писать предложение до тех пор, пока не поставила точку.

- Я дам любое обещание, которое мне будет под силу выполнить, Триш, - фамильяр коснулся передней лапкой щеки своей подопечной.

- Когда этот дневник найдут… - ведьма застопорилась и покачала головой. – Нет, не так. Когда то, что скрыто в этом дневнике будет найдено, прошу тебя, позаботься о том, чтобы тот, кто найдёт это, понял всё обо мне, как о ведьме. Расскажи то, что запрещено объяснить Алауди, и что не может рассказать Джотто.

Потому что самой Триш, казалось, что даже на бумаге ей не хватит слов и решимости для того, чтобы разумно всё объяснить, не пытаясь оправдать себя.

VIII.

«Но знаешь, теперь, встретив всех вас, я всё больше и больше начинаю думать, что благодарна за то, что родилась, будучи той, кем являюсь сейчас. Сомневаюсь, что если бы я не была ведьмой, то смогла бы попасть к вам – первому поколению Вонголы».

От её слов хотелось плакать. Буквально каждая строчка… каждая буква была пропитана эмоциями, чувствами и мыслями. Возможно Триш заколдовала этот дневник, но мнение склонялось в сторону того, что смысл всех её фраз был настолько глубок и проникновенен, что сердце само отзывалось на них.

«Я узнала о том, что попала в ваш век не без умысла, намного позже: когда нашла работу и крышу над головой. Не буду вдаваться в подробности. Скажу лишь, что сам Господь-Бог захотел, чтобы оно так случилось. И оно случилось».

Рисунок удивлённой девочки, разговаривавшей с небом, на котором расступились облака, пропуская божественный свет, теперь, после прочтения этих строк, приобретал гораздо более глубинный смысл.