Потаённые страницы истории западной философии

Жанр диссертации не требовал от автора позитивного изложения собственных взглядов, достаточно было и критики. Тем не менее, Г. Гегель делает позитивное заявление: «…Стало быть, не так обстоит дело, что планеты мчались сперва по прямой линии в бесконечном пространстве. А потом, случайно приблизившись к Солнцу, подпали под его власть и были насильственно переведены на круговые орбиты, и не гипотетическая центробежная сила удерживает их на определенном расстоянии от Солнца, но, образуя вместе с Солнцем единую изначальную систему, они и соединены с ним, и отделены от него истинной силой внутренней связи» [Гегель 1972, 255]. Характер этой «внутренней связи» Гегель не уточняет осознанно: она может быть и физической (как внутри жесткого вращающегося диска), и органической (как единая биосистема), и эстетической и вообще какой угодно, хоть брачной или религиозной. Поскольку И. Ньютон исключает все возможности, кроме аналогичной вращению груза на веревке, постольку Г. Гегель имеет моральное право возмущаться скудостью этой мысли: «…А толпу учение Ньютона о силе тяжести пленило не столько тем, что открыло причины круговращения небесных тел во всеобщей мировой силе, единство которой утверждали Кеплер и другие мыслители, сколько тем, что оно отождествило эту причину с той обыденной силой, которая вызывает на земле падение камней. Уверившись в этом, особенно благодаря жалкому анекдоту о том, как Ньютон увидел падающее яблоко, толпа стала без страха взирать на небо…» [Гегель 1972, 252].

До И. Ньютона такие абстрактные понятия как «сила» и «энергия» не имели исключительно физического значения; они сохраняли характер метафоричности. Собственно, и начало их терминологического использования связано с развитием религиозных идей, в частности, христианства. Древнегреческое слово «энергия» (от «эн эргон» – в действии) изначально употреблялось в смысле «значительности» (допустим, важной персоны), влияющей этой самой значительностью (допустим, на менее важных персон). Невидимое влияние и рассматривалось как действие «силы». То есть «сила» реальна, но она «беспредметна», «нефизична», «ненатуральна». Если от ранней теософии природы перейти к соответствующим современным примерам, то типичным явлением «силы» будет феномен светофора. Так, красный сигнал светофора останавливает автомобиль любой мощности, любое количество автомобилей, любой «транспортный поток». Аналогичным образом, зеленый сигнал светофора приводит в движение любые «транспортные средства» и в любом их количестве. В этом смысле и дорога обладает силой, вынуждая двигаться именно по ней. Понятие силы изначально имело широкое значение: у Аристотеля цель обладает силой, а есть еще «сила обстоятельств», и «сила в правде», и «сила духа». По мнению Г. Гегеля, реальная физика должна учитывать реальные «силы», а не только те, что рассчитываются по ускорению и амбивалентной «массе». В связи с этим и появляется у Гегеля идея «большой физики».

Диссертация Г. Гегеля «Об орбитах планет» имела, по сути дела, служебный характер и предназначалась для узкого круга лиц во главе с проф. Ф. Шеллингом, его другом. И подготовлена она была задолго до «Феноменологии духа» или, тем более, «Науки логики». Однако, в этой диссертации уже «весь Гегель». В ней нет никакого платонизма, но задана явно про-аристотелевская ориентация, которой сознательно чуждался И.Ньютон. На принципиальный аристотелизм гегелевской философии обращал внимание М. Хайдеггер: «Как Гегель расценивает аристотелевскую философию в целом, он показывает в следующей фразе: « Если браться за философию всерьёз, то не будет ничего более достойного, чем читать курс об Аристотеле» [Хайдеггер М. Время и бытие. М.,1993. с. 387]. Именно у Аристотеля был тезис о том, что «целое предшествует своим частям», высказанном в его трактате «О частях животных», которое фактически повторяется Гегелем по отношению к солнечной системе. Солнце с планетами есть единое целое, – утверждает Гегель, – поэтому планеты вращаются не благодаря «центростремительной силе» Солнца и «центробежным силам» планет, а благодаря совершенно иным «светофорам» их взаимодействия в рамках одной целостности. По Гегелю, нет никаких оснований сводить солнечную систему к набору из Солнца и планет, игнорируя возможность спекулятивных отношений между ними ради, например, каких-то «целей природы».