Потерянные имена, чужие тени

Собака негромко, но угрожающе зарычала, видимо, собрав последние силы. Капитан Бассу встряхнул ее и собирался бросить наземь, но Тию решительно забрала собаку, прижав к себе.

– Сдохнет она, госпожа Тию, – сказал капитан Бассу. – Уж лучше сразу выкинуть, чем мараться о нее. А то вдруг бешеная?

– Я помою, – тихо сказала Тию. – А если бешеная, то увидим.

– Пусть хоть в тепле и накормленная сдохнет, – проскрипел Раду, поддерживая сестру.

Тию отмыла собаку, нашла несколько ран на теле. Корнелий помог обработать, уделив некоторые мази из своей потайной шкатулки.

Собака не сдохла к вечеру. И на следующий день. И даже, забегая вперед, через неделю. Признаков бешенства у нее не нашли, и через десять дней Корнелий разрешил взять ее в дом из закутка, который для нее соорудил на конюшне Нико.

Собачка оказалась белоснежным тонконогим созданием с изящным телом и небольшой головой. Тию аккуратно срезала все спутавшиеся пряди шерсти.

– На левретку похоже, моя бабушка держала целых пять таких, – сказал Лучан, поглядев на результат. – Только у тех шерсть короткая, а у этой грива целая.

Капитан Бассу ошибся и в другом – собака ничего и никого не боялась. Казалось, что в душе она считает себя огромным волкодавом, настолько бесстрашной она была. Громкий звонкий голос ее разносился по всему дому, едва псина окрепла настолько, чтобы везде следовать за Тию. От девушки она не отходила ни на шаг. Лучан был крайне раздосадован, потому что попал в список нежелательных, и бывал нещадно облаян каждый раз, когда приближался к Тию. Собака замолкала, только когда Тию брала ее на руки, но и оттуда не переставала зорко следить за передвижениями Лучана.

Корнелия и Раду собака обходила стороной и на руки не давалась, видимо, не жалуя их за резкий запах химикатов. Капитана Бассу она терпеть не могла. Кое-какой благосклонностью пользовались Летуца с матерью – за то, что кормили. С Нико у них был настороженный нейтралитет. Нико все еще подозревал в псине потустороннее создание и старался не подходить лишний раз.

Тию назвала ее Снежком.

Но все это было чуть позже. А в тот вечер Корнелий отвел Раду в сторону и спросил:

– В чем дело? На тебе лица нет. Ты снова подралась с кем-то? Опасным? Или ты опять ранена?

– Нет, – тяжело сказала Раду. – Не ранена.

Она замолчала, глядя в сторону, и Корнелий не торопил ее. Видел, что собирается с мыслями, и не хотел спугнуть.

– Я… – начала было Раду.

Дернулась, скривив рот, потом отвернулась.

– Не рассказывайте это Тию, хорошо? – попросила она. – Не хочу, чтобы она потеряла покой.

Корнелия вдруг испугала бледность Раду. Не стала бы она так волноваться из-за обычной драки. Не зная, как ее успокоить, Корнелий положил руку на голову и чуть взъерошил жесткие черные волосы.

– Раду, – осторожно произнес он. – Скажи, что случилось. Может быть, я смогу помочь.

– Уже нет, – негромко отозвалась она. – Но тут так… Я могу ошибаться, и ничего дурного не случилось. А было вот что…

Глава шестнадцатая. Ошибка Раду

День был как день. Жизнь в Тичанах неспешно бурлила, в торговом и ремесленном квартале народец занимался своими делами. Бричке Раду уступали дорогу и здоровались.

Раду привычно огрызался в ответ, но никто уже не обижался.

Выполнив почти все поручения, Раду оставил покупки и почту в бричке. Кинул монетку местному мальчишке, который крутился рядом, чтоб присмотрел, и пешком отправился на рынок купить зелени и овощей по списку Тию. На круглой Часовой площади, где крестьяне к обеду уже сворачивали свои прилавки, было еще людно. Раду пожалел, что не взял с собой Нико – было бы удобнее заставить его тащить корзину.

– Господин Раду! – окликнули его из рыбной лавки. – А вот завезли сегодня свежайших карпов и форелек! Жирные, крупные, одна радость смотреть!

Раду сначала хотел было отмахнуться, потом вспомнил, что Корнелий в последний раз с удовольствием хвалил запеченого карпа, которых кухарка была мастерица готовить.

Раду задумчиво нахмурился, поглядывая на рыбного торговца, чье круглое румяное лицо просияло, едва он заметил, что Раду заинтересовался.

Он зачастил было, начиная по привычке нахваливать товар, потом вспомнил, с кем имеет дело и замолк. Болтливых Раду не особенно любил, это уж все давно поняли.

Осеннее солнце все еще слепило глаза, поэтому Раду по дороге едва не столкнулся со стайкой мальчишек. Одного из них, который чуть не упал ему под ноги, Раду поймал за шиворот.

– Следи, куда несешься, – проскрипел он, и мальчишка, выпалив «прощеньяпросимгосподинРаду», поскакал дальше.

Когда Раду уже выбрал рыбу и шел к зеленщику, опять столкнулся с парой бегущих детей. Без особого интереса поглядел им вслед.

Небольшая толпа собиралась за поворотом на Кривую улицу, мальчишки улюлюкали, кто-то смеялся.

Жена зеленщика покачивала головой, стоя в дверях лавки и глядя в ту же сторону.

– Ай, недоброе дело, – сказала она. – Приезжие господа над животинкой потешаются. Больная она, это верно, так лучше б придушили, чем мучить. Матерь-Заступница не любит такого.

Раду тяжело поглядел на нее, и женщина встрепенулась, засуетилась.