Потерянные имена, чужие тени

– Мастер Тенда, не забывайте, что братьев моих и отца за измену казнили. Нельзя не быть врагом изменникам, ежели ты верноподданный.

– Это да, – кивнул Корнелий, нахмурившись. – Сейчас, пока война еще на слуху, с этим очень строго. Я не взял это в расчет.

– Так вот я думаю, убить надо было его, – с сожалением сказала Раду. – А я отпустила.

– Раду, погоди, – произнес Корнелий. – Не надо… так.

Он взял ее за плечо, вдруг почувствовав, как далеко она от него сейчас – во всех смыслах.

– Мы сейчас не в лесу, не на том кладбище, не на войне… Я могу представить, в какой опасности вы находились. И находитесь… но так не надо. Он не виноват в том, что увидел и узнал тебя. И… подумай, будет ли радостно Тию знать, что ее спокойствие куплено кровью?

Раду не ответила, отведя взгляд.

Корнелий немного встряхнул ее за плечо, снова ощущая этот диссонанс, несоответствие внешнего и внутреннего: колючий вид, черные одежды – и худое хрупкое плечо под всеми нашитыми слоями ткани.

– Раду, – сказал он. – Я знаю, прошлое не исправить, не вернуть вам ничего из того, что потеряно. Но ты не забирай у себя и будущего. Тебе с этим всем дальше жить. Рано или поздно наладится все… а память не сотрешь. Все, что ты сейчас натворишь, оно все останется с тобой. Ты сама это знаешь. Ты поэтому лезешь во проблемы окружающих и никогда не проходишь мимо. Я давно заметил. Значит, тебе не все равно.

Раду, не оборачиваясь, сбросила рукой его ладонь с плеча.

– На самом деле, – глухо сказала она, – все не так. Не будет никакого будущего, если прямо сейчас я делаю такие ошибки. Это вы добрый человек, мастер Тенда. И… не надо меняться. Вы правы по-своему, а я – по-своему.

Она ушла, а Корнелий больше не смог придумать, что сказать.

Философские и этические споры никогда не были его сильной стороной. Он сказал, что чувствовал, но то, что получил в ответ, его напугало. Страх был иррациональным, непонятным – за Раду. Что-то в ее поведении и словах было неправильным, но Корнелий не мог вычленить, что именно.

В его загадке не хватало исходных условий.

Обещав Раду не рассказывать о происшествии, Корнелий измаялся. Он привык обсуждать с Тию подобные дела, и в ее глубоком спокойствии всегда находил умиротворение. Сейчас же он нервничал, пытаясь разобраться в себе и понять, что ему не нравится. Ограничение, поставленное Раду, злило его все больше, и после ужина он даже немного повздорил. Узнав, что Раду без спросу уехал в поместье, чтобы узнать, что там с управляющим, Корнелий выругался.

Тию мягко упрекнула его.

– Мне кажется, – с раздражением сказал Корнелий, – вы найдете оправдания вашей дражайшей Раду, даже если та начнет убивать направо и налево.

Тию, моргнув, смолчала и отвернулась. Собачка, дремавшая на кресле, грозно заворчала, но не проснулась.

Корнелий осекся, чувствуя что-то неладное в этом молчании.

– Что? – спросил он спокойнее. – Что не так? Или… это уже… было? Господи, Тию, вы уж пощадите меня – или не подавайте таких знаков, или расскажите, в чем я не прав.

Тию долго думала, серьезно глядя на него снизу вверх. Потом присела и знаком пригласила Корнелия тоже устроиться на удобнее.

Видимо, разговор предстоял непростой.

Тию вздохнула.

– Я так решила, господин Тенда, еще давно… что бы Раду ни сделал, я приму это. Он…а никогда не рассказывала, что случилось в ту ночь, а я не смела настаивать. Теперь мне уже не важно. Я просто знаю, что там было что-то страшное, и он…а взяла на себя некие обязательства, только ради того, чтобы… спасти меня.

Тию неловко запиналась, говоря о Раду. Корнелий очень мягко спросил, боясь спугнуть девушку:

– Ту ночь? Тию, а что именно случилось в ту ночь? Хотя бы вашу часть истории вы можете рассказать?

Тию не повернула к нему головы, только сцепила на коленях ладони.

– Это будет неприятно, – негромко предупредила она. – Вам неприятно.

– Я потерплю, – пообещал Корнелий серьезно, и Тию, помедлив, кивнула.

– Это случилось почти сразу после того, как отец и братья не вернулись домой. Мы позже узнали, что они были арестованы и приговорены к смертной казни. Слуга, который делал покупки в городе, услышал разговоры об этом, а еще о том, что все гнездо наше следует выжечь. Чтоб неповадно другим было. Слуга передал это все нам. Мы решили, что держаться за наш замок нет смысла. Мы распустили слуг, послали весточку добрым друзьям и сами укрылись у нянюшки, которая жила в то время в глуши. Мы не знали, что наше послание было перехвачено. Грево и Раду… то есть не наш Раду, а тот, настоящий, поехали к нам на помощь. Мы должны были встретиться в условленном месте… А там уже была засада.

Тию смолкла, нахмурившись, и Корнелий осторожно спросил:

– А кем они вам приходились? Раду и Грево?

Поколебавшись, Тию ответила:

– Раду был женихом моей сестры. А Грево – его младший брат.

Корнелию было отчего-то неприятно это слышать. Раду носила имя не абы кого, а своего жениха. Настолько сильной была ее любовь и горе?