Потерянные имена, чужие тени

– Да, именно так, – кивнула княгиня. – Безобразнейшая и бесполезнейшая вещь, время не показывает, но тикает. И учитель заставлял девочек играть гаммы под это тиканье. Когда я спрашивала об успехах дочерей, он эдак вздыхал и отвечал, что еще рано о чем-то говорить. Проходили недели, и ни одной пьесы они сыграть не умели. Мне было неловко перед соседями, которые просили девочек что-нибудь показать, а те вынуждены были отказываться. «Еще рано», – говорил он. Я упомянула об этом в письме своей сестре, что живет в столице, и она тем же месяцем прислала мне прекраснейшего учителя, который занимался раньше с ее сыном. А этого… любителя тиканья мне пришлось рассчитать, и представляете?.. он еще, уходя, просил продолжать заниматься по его методе, и говорил мне, что я не права. Я! Не права!

Княгиня хмыкнула.

– Метода методой, – доверительно сказала она, – но результат так же важен. А в его случае результата не было.

И Корнелий не мог не согласиться.

Девицы Воскову-Гроза тем временем терзали фортепьяно, то в две, то в четыре руки. Иногда аккомпанировали на небольшой арфе, и дважды им удалось уговорить Тию сыграть какие-то пьесы по нотам. Лучан беседовал о земельных делах с князем Воскову-Гроза. Раду и Ион-младший, мрачно насупившись, сидели рядом на изящной кушетке и порой обменивались короткими замечаниями.

На вечере присутствовали еще две девицы с родителями, давними знакомыми княгини, и один отставной офицер. Девушки тоже немного поиграли, одна спела – и недурно – пару старинных романсов.

Гостившая до того сестра княгини с сыном и его товарищами уже неделю как уехала. Княгиня была этим и огорчена, и одновременно рада.

– Бестолковые молодые люди, – пожаловалась она. – Но для сына хотя бы какое-то общество. А вот эта дама, компаньонка моей сестры, ужаснейшая женщина. Я не стала в ее присутствии это открывать, но непременно напишу сестре письмом. Она, эта дама, особа дурно воспитанная, неряшливая… постоянно осмеливалась мне перечить. Поначалу мне казалось, что она вдова и почти наша ровесница, но выяснилось, что она и не была замужем, а самой едва тридцать исполнилось… И сколько гонору, будто кому-то может быть интересно ее мнение.

Княгиня углубилась в пересказ перепалок и стычек, которые у них произошли с упомянутой дамой, пересыпая факты сплетнями и слухами, привезенными сестрой из столицы.

Корнелий поначалу прислушивался, но журчание голоса княгини наводило на него сон, и все, на что вскоре Корнелий оказался способен – так это делать вид, что он слушает, кивать и соглашаться. К его счастью, в этом разговоре активно участвовали дамы-приятельницы княгини.

– Матушка! – выпалила младшая дочь, подбегая к ним.

Корнелий вздрогнул и моргнул, понимая, что все же успел задремать.

– Леоле, душенька, – недовольно сказала княгиня, – уж сколько раз тебе говорено, эдак прыгать и вопить тебе не пристало.

– Ах, полно вам, – засмеялась одна из дам, – живость юности настолько приятна глазу, что поневоле прощаешь им многое.

Княгиня задумчиво, но неодобрительно посмотрела на нее и снова обратилась к дочери.

– Матушка, – просительно пропела Леоле, – позволь нам потанцевать. Мартина сказала, что разучила недавно барразу, ее в столицах все сейчас танцуют. Она нам будет показывать. Мы так давно не танцевали! Матушка, прошу разреши!

– Нет, душенька, – с сомнением сказала княгиня. – разве кто будет танцевать? Да и кавалеров чуть меньше, чем дам.

– Ах, это пустяки, – воодушевленно воскликнула дочь, – барышня Тию обещалась музицировать, так что выходит поровну.

Нехитрый подсчет заставил Корнелия застонать про себя – его явно записали в кавалеры. А Лучан не раз ему говорил, что на маленьких собраниях, почти что в кругу семьи, крайне оскорбительно не участвовать в танцах.

Корнелий предпринял попытку спасти ситуацию:

– Раду совсем недавно ранен был, – сказал он. – Да и танцор из меня никудышный.

Княгиня милостиво посмотрела на него, взглядом благодаря за поддержку, но Леоле было сложно остановить, к тому же к ней присоединилась Милика, и через несколько минут уговоров сопротивление княгини было сломлено.

Дамы сердечно посмеивались, успокаивая княгиню и уверяя ее, что в юности необходимо танцевать до упаду при любой возможности. Корнелий мрачно глядел на них и не понимал, к чему суетиться. Выгоды им никакой тут не было, партий для своих девиц не составить – никто, кроме Иона-младшего да, пожалуй, Лучана, интереса в этом плане не представлял. И то, Ион-младший был сговорен уже с некой барышней.

Корнелий извинился и отправился к другу.

– Я обязательно должен принимать в этом участие? – еще надеясь на некую отсрочку, спросил он.

Лучан кивнул, и сам не особо выказывая воодушевления.

– На свои ноги не смотри, а то ты обычно этим грешишь, – озабоченно сказал он. – Но все-таки старайся на туфельки и подолы не наступать. И следи постоянно, где остальные танцующие, чтобы не столкнуться.

Корнелий сквозь зубы выдохнул.

– Ах, но что за радость, – сказал Лучан. – Единственная девушка, с которой мне бы интересно было потанцевать, будет сидеть за фортепьяно.