Потерянные имена, чужие тени

– Что вам нужно, господин Монтяну? – крикнул он в темноту, надеясь и на отсрочку, и на возможность провести переговоры. – Скажите нам! Не берите грех на душу, здесь…

Ответом Монтяну был еще один выстрел.

Корнелий оскорбился.

Правда, в руки себя он взял тут же, в отличие от взбешенного князя, который нимало не стесняясь присутствия супруги и прочих дам, костерил бывшего управляющего почем зря.

Корнелий едва заставил его замолчать.

– Монтяну! – снова крикнул он. – Пока еще можно что-то поправить, отступите! Объясните, чего вам нужно!..

И некоторое время было молчание, когда слышно было только сухое потрескивание и шаркающие шаги по траве.

– Ужо б не лезли вы не в свое дело, – горько сказал все еще невидимый Монтяну. – Глядишь и живы бы остались. А сколько развелось таких, что вынюхивают и вынюхивают…

Он замолчал и, видимо, переместился, потому что его голос раздался немного с другой стороны. Дула ружей Иона-младшего и Тию поворачивались на звук, но неуверенно, вразнобой. Оба не хотели тратить пули впустую. Лучан шепотом выругался.

– Ничего мне от вас более не нужно, – сказал Монтяну. – Только чтоб вы все замолкли… вот как та девица-горничная. А мы с Боликой моей отправимся туда, где нас никто больше не потревожит.

– С кем? – недоуменно спросил князь Воскову-Гроза.

– Это жена его покойная, – подумав, сказал капитан Бассу, который тогда ездил на ее могилу. – Из нее он вызяну сделал.

– Что ты мелешь?! – завопил Монтяну с нового места. – Какая вызяна?.. Мне только что немного оставалось, чтобы вернуть ее, немного! Но сначала влезла Бинкуца, а теперь вы! И потому вы вместе с князем и его семейством сгинете, заплатите за меня!..

Его дыхание сбилось – видимо, он снова перебегал на другое место.

– Да он просто сумасшедший, – с отвращением и даже некоторым облегчением сказал князь. – Я-то все раздумывал, что случилось, а тут эвона как. Это он мертвецами управляет? Что будет, если подстрелим его?

Он обращался к капитану Бассу, очевидно, считая его главным знатоком подобных дел.

– Мертвецов он уже поднял, этого не повернуть, – устало сказал капитан, и поморщился – очередной выстрел Монтяну вспорол воздух в часовне. – И от вызяны нам не уберечься, разве что командовать ею никто больше не будет. Мертвяки все нас уже чуют и жаждут добраться. А вот подпускать его к нам близко нельзя, чтоб охранную линию не порушил.

Капитан помолчал, явно колеблясь, но все же сказал:

– И хоть я охрану-то по уму ставил, но ручаться за то, что вызяна ее не пройдет, не могу. Ежели она в силе, то пробьется.

Ион-младший почти застонал, едва сумев сдержать себя на полувсхлипе.

– Про какую плату вы говорите, Монтяну? – тем временем спрашивал Корнелий.

Ему казалось, что чем больше он узнает, тем больше будет вероятность что-то придумать против плана Монтяну всех убить.

Хотя если князь прав (а Корнелий был уже склонен с ним согласиться), и Монтяну сумасшедший, то все разговоры разве что оттягивали развязку.

– Перед тем как вы умрете, я хочу, чтобы князь знал, что он и его семейство не зря выбраны мною, – вдруг снова заговорил Монтяну. Слышно было плохо, словно его что-то загораживало. – Это как приговор на казни зачитывают, справедливо… должны знать, за что умрут.

Люди в часовне переглянулись. «Пусть говорит, – едва слышно предложил Корнелий, – время нам не лишнее». Остальные кивнули.

– О чем это он, батюшка? – тихий голос Аглаэ заставил князя вздрогнуть, но тот сразу же отмахнулся.

– Не бери к сердцу, пусть его говорит, – бросил он. – Сидите тихо там.

– А ведь вы и не запомнили, какую беду нанесли мне одним только распоряжением, ваше сиятельство, – сказал невидимый Монтяну. Потом передвинулся, и его голос зазвучал немного яснее. – Или запомнили? Ну же, ваше сиятельство? Позапрошлым летом, когда вы мародеров из дальних пределов прогнали, а тут к вам родственники гостевать приехали… тогда я просил вас о ссуде, просил отпустить по семейному делу… а вы мне, мол, жениться надо было на местной, нечего разъезжать, если работы полно… а тем временем жена моя умирала. Первенца мы ждали, и всего-то нужно было лекаря привезти вовремя… а я и княгиню просил, уж разве что в ногах не валялся… а может, и надо было, да гордый тогда был…

Монтяну, кажется, даже всхлипнул. Корнелий глянул на князя, но смуглое лицо его выражало разве что злость и утомление. Корнелий, впрочем, давно уже уяснил то, что местная аристократия порой не считала прислугу за полноценных людей со своими бедами и нуждами, и редко кто из них в подобном случае поступил бы иначе, чем князь Воскову-Гроза.

Капитан Бассу тем временем осторожно заглянул в тигель, а потом крикнул в темноту:

– Так что ж, господин, вы у нас из неучтенных магусов? Самоучкою?

Монтяну, верно, оскорбился столь приземленным и неуместным ответом на свою историю, поэтому пальнул по костру, но, по счастью, промахнулся.

Корнелий вынужден был признаться себе, что если бы Монтяну стоял где-нибудь в зале суда или просто в кабинете, не в компании мертвецов и не вооруженный, то его рассказ снискал бы куда больше сочувствия среди публики.