Потерянные имена, чужие тени

– Навроде такого? – спросил Лучан, еще раз оглядев шкатулки. – Вот тут эдакая штука, можно надавить, и она внутрь уходит, а потом возвраща…

Раду обеими руками схватил его за плечи и оттащил в сторону. Тию сама проворно отскочила подальше. Они замерли некоторое время, наблюдая за кругом, но ничего не происходило.

– Зачем давил? – гневно проскрипел Раду. – Что ты, дитя малое? А если бы…

Неожиданно ящики загудели громче, а на круге заплясали точки-искры, как от подожженного пороха. Потом негромко ухнуло, и у всех заложило уши, стало тяжело дышать, будто воздух сгустился.

Они помолчали, переглядываясь и ожидая дальнейшего, но больше ничего не происходило.

– Да, это я зря, – не особо расстраиваясь, сказал Лучан. – Хотя уверен, что если бы я не надавил, то ты потом сам бы ткнул. Думаете, это оно самое?

Тию кивнула, а Раду отправился искать какой-нибудь предмет, чтобы испробовать на нем научную магию Корнелия.

За следующий час они поставили в круг две бутылки вина, горящую свечку, четверть головки сыра и тушку курицы. Все предметы исправно исчезли.

А потом Раду вздохнул и сказал, что собирается идти сам.

– Мы же не знаем, что там, добралось ли оно все, как надо, – нервно сказала Тию. – А вдруг мы этот запуск делаем как-то не так?

– Там ведь больше ничего нет, чтобы надавить можно было или покрутить, – ответил Раду. – По-другому и нельзя ничего сделать.

– А обратно?

– Обратно? Обратно попаду. Как-то же Корнелий здесь оказался. Вот тем же путем от них и попаду, – уверенно сказал Раду.

– Э, нет! – возмутился Лучан и одновременно с ним Тию воскликнула:

– Я с тобой.

– Я тоже иду, – торопливо сказал Лучан. – Ты же не думаешь, что тебе одному можно во всякие этакие приключения лезть?

Раду выразительно закатил глаза, но спорить не стал.

Глава двадцать вторая. Яичница, пистолет и сорок седьмой

Первое, что сделал Корнелий, проснувшись утром – позвал Раду.

Нет, сначала Летуцу, чтобы она несла воду для умывания, но та не ответила, поэтому Корнелий позвал Раду, раздраженно думая, что может опять твориться, раз никто не отзывается.

А потом Корнелий все вспомнил.

За вчерашний вечер он успел сделать все то, о чем долго мечтал: принял горячий душ, забежал в супермаркет за продуктами и сделал себе яичницу с сосисками, запил пивом, проверил почту и последние новости.

Читать было тяжело, отвык от языка, от экранного шрифта и вообще от экрана.

Вот где-то на длинном списке непрочитанных писем, большинство из которых были бесполезными или уже устаревшими, его настигла тоска.

Хотя нет, какая тоска – скука. Никакого особого удовлетворения от яичницы он не получил, от пива, впрочем, тоже. Электронные напоминания о совещаниях и вызове к начальству на следующий день радости не добавили.

Корнелий в кои-то веки оказался дома, в безопасности и свободе цивилизованного мира.

Чтобы заставить себя радоваться, он открыл еще одну бутылку пива и включил фильм.

Досмотреть не получилось, заснул раньше, и снились ему высохшие мертвецы, которые бродили по газонам и искали свои челюсти и фаланги пальцев. Корнелию было смешно и страшно: он стоял в тени дерева и боялся пошевелиться, потому что знал – они его сразу найдут.

И еще он знал, что вечно не двигаться не сможет, и вот-вот они его обнаружат.

Перед отчетом руководству он зашел на кафедру материального сопровождения и сдал все то ценное имущество, которое ему давали в дорогу. Было его не очень много: шкатулка-сейф, где он прежде хранил лекарства, несколько неиспользованных золотых слитков, диктофон, который давным-давно разрядился, точно так же разрядившийся блок питания и еще пистолет.

Ответственный за приемку ворчал по поводу запыленности и обшарпанности предметов, но все больше по привычке, а так пытался расспросить Корнелия о том, как и где он побывал.

Затем вызвали специалиста, ответственного за оружие, и Корнелию пришлось выслушать очередную порцию нотаций. Пришедший мужичок, низенький и плешивый, невнятно представился, но очень ясно отчитал Корнелия за несколько глубоких царапин на корпусе пистолета.

– По бумагам пистолет выдавался с двумя обоймами, – указал он. – Где отчет об использовании? На что потратили шестнадцать патронов?

Часть Корнелий потратил на тренировку, ему так и советовали, выдавая. Чтобы знать, в случае чего, куда и как нажимать, чтобы рука привыкла, чтобы глаз пристрелялся.

Ну а дальше…

«Было дело, пришлось стрелять в разбойников, – мог бы сказать Корнелий, и губы его невольно скривились в улыбку, стоило представить, как этот человечек удивился бы. – А потом, знаете, то мертвецы, то чудовища всякие, чего только не встречалось…»

– Одну обойму я потратил на тренировки, а вторая при переходе пропала, – сказал он.

Потому что в мертвецов и прочее он бы сам не поверил всего несколько дней назад, а вот при переходах, бывало, действительно небольшие вещи пропадали. Среди исследователей даже бродила байка о пропавших пальцах и ушах.

Разговаривать Корнелию ни с кем не хотелось, поэтому он в ответ на все расспросы пожимал плечами.